Но стоит нам смешаться с толпой, бесподобный пейзаж теряется в мелькании ног. Теперь я то и дело улавливаю краски проплывающих мимо одеяний. Правда, их не так и много. Насыщенные: белый, золотой, черный. И приглушенные полупрозрачные: серый и голубой.
Эх! Как же мне хочется скинуть с головы покров и рассмотреть разношерстную массу жителей Ипсилона. Но нет! Нельзя. Поэтому смотрю вниз, перебегая взглядом от светлых к темным одеждам, замечая, что последних становится значительно больше. Постепенно меня окружает темнота.
В испуге сжимаю руку Дмитрия, подавая немой знак, но тот не реагирует.
Что происходит?
Быстро поднимаю надвинутый на глаза капюшон и осматриваюсь.
Оказывается, нас заключили в плотное кольцо мужчины в траурных одеяниях. А за чертой опасного круга продолжают сновать люди, обходя стороной опасную ловушку.
А что Дмитрий?
Он продвигается вперед, увлекая меня за собой и не замечает нависшей угрозы. Воля проводника оказывается парализованной темным исчадием, которое нашептывает что-то на ухо и ослабляет дух, тело.
Чувствую, как рукопожатие теряет былую прочность.
Осознание того, что я останусь одна в плену темных, пугает. Но что я могу? Ни закричать, ни позвать. И даже мысленные мольбы остаются без ответа, заглушенные зловещим шепотом.
И я беспомощно слежу, как Дмитрий выпускают мою руку из своей. Мимолетное прикосновение пальцев к ладони забирает остатки самообладания.
Я в ужасе наблюдаю, как знакомая фигура проводника и темная тень вместе покидают вражеское оцепление.
Умело расставленная ловушка захлопывается, накрывая меня мутно-серым колпаком.
– Не думал, что будет так легко заполучить сэйфин, – ядовитая усмешка, брошенная в спину, заставляет бежать липкие мурашки. – Меня предупредили, что Дмитрий лучший из лучших. Видимо, ошиблись! – с пренебрежением фыркает говорящий.
Страх сковывает мое тело, не оставляя сил отстраниться, отпрянуть или посмотреть в глаза похитителю. Я сейчас похожа на каменное изваяние, вкопанное на несколько метров в землю.
Пока я пытаюсь вернуть былое самообладание, мужчина продолжает:
– Большая удача поймать чистую душу…
Чужая рука ложится на мой затылок, схватывает плотную ткань и рывком стаскивает капюшон.
Защитный покров сорван, постороннее дыхание касается уха, а слова заставляют похолодеть.
– А для тебя, поверь, настоящее несчастье. Моя дорогая Елизавета.
Вздрагиваю, когда слышу свое имя, произнесенное с торжеством и превосходством. А голос… Этот голос! Алекс?
Невозможно!
Резко отшатываюсь и бросаюсь на воздвигнутые стены. Пытаюсь разрушить преграду, привлечь внимание, достучаться. Не выходит.
Ответом на мои потуги становится довольный смешок.
– Теперь