Сотни ежедневных микродрам на этой почве. Отец купил дорогой велосипед. Сын дал покататься друзьям. Сломали – скандал! Девушка одолжила подруге платье на свидание. Пятно – скандал! Подростку подарили на день рождения видеокамеру. Хочет взять в поход – скандал! Пусть снимает на память лишь идиллические семейные торжества. Но подарили-то ему!
Взрослых можно понять. Даром, как говорится, ничего не падает. Крайне раздраженная позиция: ничего твоего в доме нет. Когда будешь зарабатывать – тогда и будешь иметь право чем-либо распоряжаться.
Другая история: мать выбросила «хлам» из-под ванны. Второклассник в слезы. В категорию хлама попали сломанные отцовские часы, израсходованные зажигалки, фантики и т. п. – все то, что сын хранил в тайном месте, в специальной коробочке.
Не воспитываем ли мы изначально неуважение к чужой собственности? Еще совсем недавно государство как собирательный образ отца милостиво позволяло нам пользоваться ею, но ни в коем случае не владеть. Оно и сегодня по возможности идет по этому накатанному пути. И, между прочим, знает, что делает, ибо собственность – синоним независимости. Родителям также трудно примириться с независимостью ребенка, тем более она эфемерна.
Так, высказанное Корчаком замечание выступает для вдумчивого педагога своего рода триггером, запускающим целый каскад мыслей о правильном и должном в культуре в целом и в педагогике в частности.
Или в другом месте: «Мы играем с детьми краплеными картами: слабость детского возраста бьем тузами достоинства взрослых. Шулеры, мы так подтасовываем карты, чтобы самому плохому в детях противопоставлять то, что в нас хорошо и ценно».
Сегодня в российской педагогике этот карточный фокус не проходит (как бы того ни хотели присяжные идеологи казенного воспитания), ибо все покровы оказались сорваны. Вечная проблема отцов и детей обернулась проблемой блудных отцов, промотавших наследство. Эпоха перемен обнажила несовершенство взрослых, их преступления перестали быть тайными.
Пожалуй, достаточно примеров. Не хочу лишать вас радости самостоятельного прочтения и разворачивания педагогических формул Януша Корчака. Замечу лишь, что такой способ прочтения – это напряженный труд. Отдавая себе отчет в несовершенстве мира, тем не менее он ставил перед собой, казалось бы, невыполнимую задачу – воспитать нравственных детей.
Не устаю повторять вновь и вновь: коренная педагогическая проблема, никогда не теряющая своей актуальности, в равной степени волнующая педагогов, родителей, – можно ли в безнравственном обществе воспитать нравственных детей?
Опыт Корчака подтверждает: да, можно! Но при условии, что воспитатель сосредоточит свои усилия на главном направлении – созидании и сохранении у ребенка чувства собственного достоинства. В этом альфа и омега педагогической системы Корчака. Все остальное – лишь разнообразные инструменты, необходимые для решения правильно поставленной