– Да, Дружок, скоро ты опять облысеешь, – Гордей потрепал собаку, – ненасытные человеки покусились на твою еду.
– Постойте, червей же можно разводить, – воскликнул Вторуша. – Их можно порубить на несколько частей, и каждая потом отрастет в нормального червя.
– Верно, – Александр обрадовался умной идее Вторуши, – давайте половину добытых червей отделять, резать и закапывать назад, только за околицей, чтобы Дружок не раскапывал их следом.
Так в Зарянке появилось два вида сельскохозяйственной деятельности. Первый, это сорго, семена которого собрали с веников. Их высеяли на склоне холма, сделав для выращивания подобие террас. Второе – черви. Для смеха Александр называл первое направление растениеводством, а второе животноводством, введя понятие маточного поголовья, привеса и фуража. Под последним понимались человеческие отходы.
К концу мая террасные склоны покрылись густым ковром изумрудных ростков. Трава перла как на дрожжах. Тепло, солнце, дожди, насыщенная минералами земля способствовали росту культуры. Появлялась зелень и на диких территориях. Вода постепенно уходила, открывающиеся островки начинали зеленеть. Сложно было представить себе, как природа смогла уберечь от гибели семена.
Старое русло реки, текущей под холмом, восстановилось и стало шире раз в десять больше прежнего, заняв всю пойму. Это была настоящая река, а не участок воды, собравшийся после разлива. Глядя на ее течение, медленно и величавое, Александр все больше приходил к мысли использовать ее для вылазки. Путешествие по земле больше не выглядело удачной идеей.
Разломы, образовавшиеся в момент того самого толчка и прервавшие русло реки, затянуло водой. Они выглядели, как её ответвления или притоки больше не мешая течению. Со стороны холма имелся даже твердый берег. В планах собирались сделать кое-какую пристань, но в очень отдаленные сроки. Нужно было понять, как меняется уровень реки в течение лета, и самое главное понять, для чего нужна пристань. Пока никакого товарооборота с поселениями выживших не было, рыба в реке не водилась и пристань могла пригодиться разве что для стирки белья.
В Зарянке сама собой появилась традиция, вечером, перед тем, как разойтись по домам, собирались вместе. Жгли небольшой костерок из непригодных для строительства материалов, сидели, разговаривали. Это был момент единения, осознания себя частью общины. Никто намеренно не стремился создать это ощущение, традиция появилась случайно, но ценность её сложно было переоценить. В такие моменты лучше всего планировались дела на следующий день, на ближайшую неделю, потому что каждый понимал, что его участие важно.
Александр, сидя у костра, слушая, как пережившая катастрофу вместе с ними мошкара, жужжа летает над головой, пытаясь найти удачное место для посадки, рассказал о планах.
– Я думаю, что до урожая