Вектор: Жизнь и смерть. Никита Владимирович Чирков

а порой, кажется, горда иметь их в наличии. Портер внимательно осматривал обе стороны, сам того не осознавая, ему порой хотелось пустить направление даже во тьму: ведь там, вопреки опасностям и явно живому страху внутри него, все же было куда большее, нежели известное ему за спиной. Но то ли его самосохранение дало признаки жизни, то ли он все же позволил воспоминаниям пробиться и напомнить, что именно из левого коридора он когда-то сюда и пришел. Портер принял решение поверить свету, а не тьме. Сродни дежавю, ему стучали по голове всплески воспоминаний того пути, который привел его через этот пустой коридор в то место, откуда теперь он уходит, даже не оглянувшись.

      Проводя голыми пальцами правой руки по стене, он будто бы расширяет собственные возможности, стараясь не потерять ни одной нотки некогда существующей здесь жизни. Порой это настолько явно ощущается, что по кисти проходит вибрация от станции, будто бы пытающейся с ним разговаривать. Боль в левой руке словно исчезла, как и все страхи. Когда Портер был здесь в первый раз, Вектор не подавал ему подобных признаков жизни – лишь склад трупов да мемориалы разных форматов с бесчисленными историями, ждущими момента быть услышанными, заботу о чем он и взял на свои плечи в итоге. Первая дверь слева была открыта и манила его своей историей, познать которую ему безудержно хотелось, ведь даже несмотря на то, что рутина его дня состояла из сортировки и отправки данных со станции, Портер прекрасно понимал разницу между фактами и жизнью. Он взаперти уже целых три месяца: для такого места с такими условиями это долгий срок. И ныне он считает заслуженным позволить себе завораживающее опьянение от чего-то большего, чем простое желание жить.

      Внутри был лишь один работающий источник света, прямо посреди небольшого помещения, заставленного по левой и правой сторонам стеллажами с ящиками, надписи на которых говорили о техническом складе, где хранятся запасные ремонтные платы, провода и разные неизвестные ему части тех или иных механизмов. По большому счету, он мало что узнал из попадавшегося ему на глаза. Словно ребенок, впервые покинувший родительский дом, где любое иное место было за окном: ведь двери были закрыты, а внешний мир казался картинкой, живущей по своим, неизвестным ему правилам. Понять их и влиться в ту жизнь, которую хочется чуть ли не потрогать руками, казалось чем-то фантастическим и недостижимым. И вот сейчас, выбравшись за пределы стен и преград, Портер так погряз в этом объективно непривычном ему чувстве, что совершенно забыл о безопасности.

      Пока он разглядывал ящики, кое-что, некогда считающее себя мертвым, а на самом деле находившееся в спячке, стало просыпаться. Прямо как он познавал обыденность через призму сказочности, неизвестное существо возвращалось к жизни, вспоминая необходимую примитивность для понимания самого себя. Долгое время лишенное еды, оно забралось в это помещение и спряталось в углу, прямо за дверью, слева от входа. Уткнувшись туда, изуродованный организм, некогда бывший