ГЛАВА 7
Сердце стабильно отстукивает быстрый ритм, не позволив Портеру окончательно перелистнуть страницу срыва, за который обычно ему было бы стыдно, но только не сегодня, не здесь. Впервые в жизни он вдруг всерьез признал это ненавистное ему явление чуть ли не нормой, трезво дав себе отчет о том, что все могло быть и хуже, а это – так, мелочь, всего лишь сорвался. Кто-то мог бы всерьез поставить это мнение под сомнение, парируя схожестью его поведения с представителями станции, где подобное стало нормой, – но сам Портер видит ситуацию иначе. Его это не беспокоит, как минимум по той причине, что он смог взять себя в руки и продолжить начатое дело, несмотря ни на что. Да, ему удалось проявить худшее от себя, чуть сорвавшись и выплеснув гнев, но важно, что никто не пострадал, да и судить его некому.
Вокруг него все такая же тишина, влегкую способная убедить в глухоте, пусть и опровергнуть подобное проще простого. Но когда он был у себя в клетке, это означало безопасность, фундамент его жизни и работы в четырех стенах, где, как ни посмотри, он загнан в угол. Сейчас же Портер начинает понимать, как сильно это влияет на восприятие, когда из-за тишины и пустых декораций порой все кажется сном, проснуться от которого он боится больше, чем самого сна. Ведь в таком случае все было впустую, а его действия, как и мотивы, – лишь выдумка.
Не обращая внимания на сторонние двери, большинство которых были закрыты, прямо вдоль длинного коридора, часть которого была под прямыми лучами потолочных ламп, а другая, большая, во тьме, Портер уверенно шел вперед, заботясь только о наличии на пути темных мест, которые могли таить опасность. Все, что он хотел, – это уйти подальше от клетки, ощутить, так сказать, свободу и радикальную смену окружения. Чем дальше, тем больше ему казалось, что сам он не станет тем же человеком, каким был. Ведь, ощутив старый прилив сил, Портер окончательно понял, как сильно ему хочется идти вперед, хоть куда-то, но точно не на месте стоять: уже настоялся. Такого эффекта он не ожидал, и подобное сильно настолько, насколько ему вдруг стало плевать на последние слова матери перед его уходом.
– Мне плевать, права ты была или нет… Мне плевать – слышите?! Мало ли чего я боюсь, это не ваше дело, не ваша жизнь – моя, моя, моя!..– проговорил он себе под нос, отходя от адреналина, не останавливаясь ни на шаг, готовый встретить любую угрозу, любого врага, лишь бы не возвращаться назад.
На первом же перекрестке он уже не ощущал догонявшее его прошлое. Последние события несколько плыли у него в памяти, и если в другой момент он бы всерьез задумался об этом, то сейчас