Он влетел в гостевую залу своих покоев, где эльфа ждали два не-эльфа. Существа те походили и являлись по сути большими разумными обезьянами, которые умели ходить относительно прямо, носить одежду и говорить. Они были мало похожи друг на друга, ибо являлись потомками разных ветвей одного древа, звавшегося «сару».
Один громадный, с белым мехом и розовой кожей на лице, облачённый в латы, выточенные из лжеакации, – каждая пластина как произведение искусства великих резчиков. Гигант сидел на полу, поджав под себя ноги и на коленях его лежал длинный деревянный же меч, а шёлковый плащ был столь же белым сколь и радужки маленьких глаз. Он звал себя Серебряным Дреммом.
Второй пропорциями тела походил на эльфа, исключая длину рук; высокий, поджарый, с короткой чёрной шерстью и очень длинным хвостом. Его покрывал шёлковый халат, расшитый золотом, на шее поблёскивала цепочка, а на голове, – тонкий железный венец. При ходьбе он громко стучал деревянными сандалиями и держал в правой руке, отведённой за спину, боевой шест. Имя его было Тенсей.
– Я вынужден принести вам извинения.
– Что-то случилось? – спросил Тенсей.
– Ничего серьёзного. – Эгорхан скинул на кресло лиственный плащ.
Из двух не-эльфов, которых Сорокопуты привезли в столицу, белый гигант обладал большим весом среди сородичей, однако он мало говорил и много времени уделял неким духовным практикам, медитации. А вот Тенсей был иным: собранным, внимательным, спокойным, всегда готовым учиться. Он быстро освоил речь уленвари, уже начал вымарывать неестественный акцент и вызвался быть доверенным толмачом для Дремма. Однако за светом ясного ума крылся бушующий пожар воинственности. Великому Сорокопуту нравился Тенсей, нечто родственно близкое видел древний эльф в этом мохнатом существе.
– Будь на то моя воля, – сказал Эгорхан, – всё состоялось бы сегодня. Но они не будут готовы выслушать нас до завтра. Всегда тянут, медлят, думают, что если у них вечность впереди, то можно не спешить.
– Будь у меня вечность впереди, возможно, я тоже смотрел бы на жизнь таким образом, – рассудительно заметил Тенсей. – Хотя такое и непостижимо для существа, осознающего свою смертность.
– Не хотел бы спорить, но и оставить вас в неведении не могу, – многие смертные проводят жизни в праздности, будто у них где-то припасены запасные. Это всегда меня поражало. Рад видеть, что вы не из таких.
Тенсей кивнул венценосной главой.
– Знание о конечности бытия подстёгивает жажду действия. Завтра? – Длинный хвост сару изогнулся несколько раз плавно. – Мы с Серебряным Дреммом постараемся напомнить вашим владыкам о том, что их бессмертие не безусловно.
Эгорхан широко улыбнулся, а Тенсей напрягся, готовясь к нападению, но