Аплодировать никто и не собирался. Молодые люди, особенно Наташа, боязливо следили за зловещей лепешкой, которой игрался хозяин кабинета. Развеселившийся доктор заметил их испуг и смущенно спрятал транквилизатор среди прочей чепухи на столе.
– Ну что вы действительно… – Он внимательно посмотрел на молодую пару. – Переживаете так… Я ведь ее очень люблю!
Было непонятно, говорит он все-таки о лепешке или о козе. Соломон Яковлевич мягко спрыгнул со стола и прошелся вдоль него, очевидно разминая ноги.
– Скажу по секрету, все равно ведь станет известно, – доктор остановился и, слегка покачиваясь с пятки на носок, почти мечтательно проговорил: – Я ведь ей, Элеоноре, предложение делал! – Он помолчал. – Отказала, гордая… Ну да ладно! Как вам все? Впечатлений много? – и не дожидаясь ответа, продолжил: – Уверен, много, но это ничего, надо уметь привыкать, да вы и справитесь!
– С чем? – спросил Люк и быстро добавил: – Как насчет телефона?
– А зачем вам телефон, если звонить некуда и некому? – вопросом на вопрос так же быстро ответил Соломон Яковлевич. – Давайте лучше по делу. Как вам здесь? И, главное, как вам тела, нигде неудобств не ощущаете?
– То есть тела нам не жмут, что ли? – переспросила Ната.
– Ну можно и так сказать, – согласно кивнул Соломон Яковлевич. – То есть руки, ноги, голова – все двигается, как обычно?
– Нас уже спрашивал об этом этот ваш, как его, Юнька! – резко вмешался Люк. – Но если такой вопрос от него и можно было сглотнуть, то от вас, специалиста, – это уже за гранью приличий!
– Почему же?
– Наши тела – это наши тела, и никому не может быть дела до них, кроме нас с Натой! – запальчиво крикнул француз.
– Ошибаетесь, мой милый друг, – доктор достал из кармана стеклянную трубочку, на две трети заполненную зеленоватой жидкостью, и посмотрел на нее. – У нас есть еще немножко времени, и, чтобы снять возбуждение, нехорошее, подчеркиваю, возбуждение, – он щелкнул пальцами, как бы выделяя сказанное, – попытаемся войти в ритм событий и начать осознавать окружающую реальность.
– Давайте! – принял вызов Люк и выразительно посмотрел на Наташу. Та согласно кивнула для поддержки.
– Тогда по порядку, – сказал Соломон Яковлевич и спрятал трубочку в карман. – Вот, допустим, ваша рука. Вам какая больше нравится? – Молодожены синхронно посмотрели на правую руку Люка. – Замечательно! Ваша правая рука, она кому принадлежит? Какому Я?
– Как какому? Она моя, значит, принадлежит мне!
– Абсолютно точно, она ваша, но это как раз и означает, что она не вы, то есть она принадлежит и подчиняется вашему Я, правильно? Вот на вас же одежда – рубашка, брюки, трусы с красными маками, Юнька их всем выдает, и все это тоже ваше. Вы же не скажете, что ваше Я – в ваших трусах!
– Ну, это лингвистическое рукоблудие. Раз рука моя – значит, это часть меня, то есть часть