Сцены, в которых я покидаю свою семейку, представлялись мне отчетливо, ярко и настолько часто, что сам факт ухода от них воспринимался мной как дело решенное и вопрос времени. Но думая об этом сейчас, я вряд ли с уверенностью могу сказать, что действительно хотел самостоятельности. Сейчас кажется, что больше я хотел того, чтобы они, родители, сожалели, что потеряли меня, и испытывали чувство вины. Кажется, что это довольно эгоистично, но дети и есть первые эгоисты, и как никто имеют право таковыми быть.
Глава 8
Папа мой был человеком своеобразным и неординарным. Его личность для меня, в сущности, так и осталась загадкой, и только некоторые факты, представляющие собой чужие воспоминания и кое-какие его записи, попавшие в мое распоряжение, позволяют составить о ней представление. Он профессионально занимался музыкой и кое-что писал, но больше для себя. Он играл на ударных в группе «К.», не настолько известной, чтобы хоть сколько-нибудь обширная публика могла знать о ее существовании за пределами нашего города. Говорили, что он обладал музыкальными способностями и мог играть на разных инструментах, но кажется, что для сцены и творчества намерено выбрал ударные из-за полного несоответствия образа барабанщика, жесткого и брутального, истинной своей натуре – мягкой и податливой.
Кто знает, может быть, этот образ и послужил причиной возникновения отношений между ним и моей матерью, падкой на «настоящих мужиков» (она любила эту фразу и часто употребляла ее впоследствии, чтобы обидеть отца, подчеркивая, что он к этой группе не относится). К тому же присущее ему безупречное чувство стиля в одежде и поведении всегда подкупало и вызывало расположение, подразумевая глубину личности и широкие перспективы. Поэтому неудивительно, что потребовалось совсем немного времени, чтобы, по иронии судьбы, именно он открыл и ощутил всю «глубину» своей новой подруги (моей матери), прежде чем она поняла, насколько его образ не соответствует ее внутреннему идеалу мужчины, который, я теперь уверен, сидит внутри каждой женщины и безжалостно сравнивает с собой всех проходящих мимо особей мужского пола.
А при таком положении дел, да еще узнав о своей беременности, она просто вынуждена была отчаянно искать в своем избраннике как можно больше сходств с ее внутренним идеалом мужчины, что, разумеется, превращалось в постоянную и суровую борьбу с собой. Сложно сейчас судить, почему она решила оставить ребенка, и мотивы здесь могут быть любыми, начиная от страха и заканчивая наказанием самой себя за глупость, но, оглядываясь назад и анализируя произошедшее впоследствии, я думаю, будет справедливо заключить, что лучшим вариантом из всех возможных было бы как можно раньше остановить это зарождающееся безумие, и прежде всего остановить зарождающуюся жизнь, несмотря на то что речь здесь идет обо мне самом. Но вышло что вышло, и можно только представить себе, что творилось в ее противоречивой душе, легко бросаемой