– Не заслужил я этого дерьма, – часто повторял Рик, то ли вслух, то ли внутри себя.
– О какой судьбе может идти речь, когда меня лишили всего. Лучше бы я умер тогда, вместе с ними…
Лицо его было заросшим и испачкано то ли едой, то ли еще чем-то, и не выражало ровным счетом ничего. Замусленная борода по задумке природы была рыжей, что сейчас было трудно определить, и выглядела уместно грязной на фоне его засаленных черных волос. Глаза, пронизанные болью и тоской, потерянный взгляд, взгляд человека, который до сих пор не понимал, ради чего он продолжает жить. Нельзя передать, насколько болезненным было для него пребывание в этом мире – в мире, где от «ее» существования остались лишь образы и воспоминания. Жизнь, в которой остановились стрелки часов, где время существовало лишь там, в дали, среди людей, которые его ценили. Либо продолжали себя убеждать в этом, веря, что они успеют, что вот-вот со временем придет то самое время, когда уже можно будет начать жить. Однако время имеет свойство лишь забирать, с абсолютным хладнокровием, не считаясь ни с кем. Ни с кем, кроме Рика. В отличие от тех людей, Рику было плевать. У него уже забрали все, что можно. Что имело цену. Все остальное он бы сам принес и отдал, если бы хоть кто-то, кто управляет этой жизнью, временем, изъявил желание у него забрать. Жестокая несправедливость, либо плата за собственные грехи и фатальные ошибки. От этого диссонанса существовало только одно спасение – капсулы.
Когда-то Рик был высокий и слегка подкаченный милый парень, с типичной прической и легкой щетиной. Теперь его было не узнать. Два совсем разных человека. И увидев себя в зеркале, прежний Рик бы ужаснулся. Даже одежда на нем была вся в грязи и истасканная, истощающая резкий запах пота. У человека могло возникнуть ощущение, будто он ее не снимал с момента появления на свет. И оказался бы прав. Ведь с «ее» уходом ушел и Рик, высвободив это существо, олицетворение безразличия. Но ему было все равно. С каждой минутой, проведенной здесь, он терял способность думать, осознавать, будто выполняя обещание, несмотря ни на что выжить в своей никчемной, ничего не стоящей, пустой жизни. Существование, лишенное всякого смысла. Некогда горевший как факел, ныне лишь пепел, как напоминание об огне, лишенного возможности загореться вновь. Однако не забудет он одно – ту самую ночь. Лицо того таксиста, тротуар напротив дома, дверь которую лучше бы он не открывал. Накрытый стол, конверт… Не перестанет винить себя, ведь он мог поступить тогда иначе. И варианты, кажется, продумал он все, даже самые нелепые и крайние.
– Ах, – простонал Рик, пытаясь нащупать рядом бутылку воды и вчерашний бутер, который купил в заправке у дороги.