Поодаль вздрогнули кусты боярышника, торопливо подобрав юбки своих подвенечных уборов, украшенных коралловыми бусами. Мелодия зазвучала отчетливей, переплетаясь с новыми, игривыми и манящими трелями, теперь уже полнозвучными и гомонливыми, как весенняя капель. По ту сторону зарослей нечто происходило, и это «нечто» обладало непреодолимым магнетизмом, тянуло и манило… Фэй немного опомнилась лишь когда острые шипы боярышника укололи ей ладони. По поляне, все еще расцвеченной мягкими отблесками заката и белым молоком луны, легко скользили три гибкие, пленительные феи в платьицах, сотканных из пушистых малахитовых мхов. В их плывущих на ветру, точно три грозовых облака, волосах запутались крохотные земные звезды. Сплетенные руки плясуний казались лепестками волшебного цветка, который то раскрывал свою хрупкую чашечку навстречу огромному и прекрасному миру, то робко прятал любопытный глаз в плотно сомкнутом бутоне. А их удивительно стройные ножки, резвыми пташками порхавшие в воздухе, заканчивались тоненькими резными копытцами.
Фэй замерла, не в силах противостоять восхищению. Мотив звучал из ниоткуда, словно его рождали сами взмахи, хлопки и притопы, прыжки и кружения, но был мелодичен и многоголос, ощутим на вкус, на ощупь, полон ароматов лета, любви, жаркого пламени костров. Танцовщицы, казалось, вовсе не замечали ее, беспечно предаваясь заразительному и первозданно-невинному веселью, а их танец был изумительно простым и идеально совершенным одновременно. Ничего подобного Фэй не доводилось не то, что видеть в своей земной жизни, но и в самых неземных мечтаниях. Но вот одна из плясуний неожиданно обернулась и, приветливо улыбаясь, махнула рукой, словно приглашая вступить в круг. Сердце Фэй встрепенулось птицей и замерло от щемящей радости. Еще никогда она не была так счастлива, как сейчас, вся ее сущность тянулась туда, в волшебную чарующую пляску! Фэй сделала шаг…
И, в этот миг, чьи-то сильные и грубоватые руки вдруг подхватили ее за талию и насильно поволокли прочь, в сумрак лесных зарослей. Фэй закричала, но, как того и следовало ожидать, сие не возымело ни малейшего эффекта на похитителя. Кто-то высокий, широкоплечий и лохматый мчался стремглав через кусты и овраги, небрежно перекинув яростно сопротивляющуюся Фэй через плечо, так, словно она была мешком муки, а не живым и разумным существом. Спина у него была смуглой и мускулистой, покрытой темными и довольно мягкими на ощупь волосками, а тело пахло морским бризом и чем-то еще, смутно дурманящим разум. Фэй вопила, брыкалась, лупила злодея кулаками и пару раз даже пыталась укусить. Наконец ему это, по-видимому, надоело, и беглец бесцеремонно сбросил девушку на землю.
– Да не ори ты, дуреха! Спасибки лучше сказани!
Фэй