Следующий мой шаг: создание комиссии по трудовым спорам. Для общины это – что-то невероятное, как из другого мира. Возражение – типовое: «Этого никогда раньше не было!». Ответ на возражение – тоже типовой: «Раньше ничего не было – теперь будет!». Совет дивится нововведению, но добро на проведение эксперимента, всё же, даёт. «Всё же» означает, что меня ограничивают сроками и результатом.
К истечению срока я даю результат: народ, поначалу скептически и даже со страхом воспринявший идею комиссии, валом валит ко мне. Отныне я – что-то вроде «Соломона от юриспруденции». Ну, или третейский судья. Некоторые претензии народа к руководству я признаю обоснованными… и они подлежат удовлетворению. После этого «народ спасённый» глядит на меня уже совсем другими глазами, и мне даже прощается «большевистский атеизм».
И вот уже я крушу последние бастионы оппортунизма: вооружённый собственными мозгами и «доверием коллектива», без проблем отбиваю псевдоюридические наскоки на «контору» разных мелких истцов. При этом не перестаю дивиться тому, сколь низок профессиональный уровень буржуазных юристов, которым «сам Бог велел» обыгрывать меня с неприличным счётом: ведь игра идёт на их поле и по их правилам. Однако «шайбы из ворот» вынимают они: игра – в одни ворота, словно встречаются обладатель Кубка Стэнли и команда эскимосов, неделю, как познакомившихся с шайбой и клюшкой.
И вот настаёт «время «ч», как говорили у нас в армии. Мы с «Господом» выходим на финишную прямую: наш иск к государству об отмене решения о признании общины экстремистской организацией рассматривается высшей судебной инстанцией Канады. Я уже окончательно освоился в местной юриспруденции, язык у меня подвешен – и шансов у оппонента никаких. Но я не собираюсь нокаутировать его в первом же раунде. Это не в моих интересах: если Совет увидит, что победа досталась мне слишком легко, это сразу же обернётся недостачей авторитета. Кроме того, меня обязательно «догрузят». Неважно, чем: новым сроком, новыми обязанностями, не дай, Бог, налогами, но обязательно догрузят.
И поэтому я «очень старюсь», «борюсь» и даже «бодаюсь». Я ведь не зря добивался рассмотрения нашего иска высшей судебной инстанцией. Честно говоря, я мог бы победить ещё «по дороге», где-нибудь «внизу». Но требовалось «нагнетать»: мои работодатели – они же рабовладельцы – должны были понять, насколько чудовищную ношу они взвалили на меня – куда тому Атланту с его смешным небосводом!
И, только доведя «Христа» и большую часть присутствующих в зале членов Совета до предынфарктного состояния,