ей по лицу, она падала, хватаясь за щеку, но с молчаливым упрямством. Он видел скатившуюся слезу – душа так и норовила выкрикнуть – «извинись, разрыдайся и тебя ждет пощада!» Но, она стиснула зубы, а Барданор, успокоившись добавил: «Скажешь завтра служанкам, что тебе нездоровится, усекла?». «Эта дура не унималась!» – вспоминал Барданор не замечая, как сжал руками стол. «Какой ты пример подаешь детям и своему народу… тебе все сходит с рук, потому что психованный мальчик – император. Но, это ненадолго, уже стул под тобой трещит, еще пять лет назад ты не трясся за свое положение, как старый импотент – со своим членом». Он медленно закипал, а последняя фраза стала роковой – парой минут ранее, он, пыхтя, едва поднялся с кровати. Тогда Барданор снова вломил ей: «Добавки захотелось? Организуем! А пока – с глаз моих долой! Откуда ж ты, гадюка, выродилась!», – когда он кончил с криками, оказалось, что та, отстраняясь от удара, стукнулась затылком о шипы подсвечника. «Вот и уделал жену, – подумал Барданор, – все равно стерильная бестолочь! Не могла принести мне сына!». Он остыл, а, через месяц – завел новую. Барданор утешал себя тем, что после рождения первого ребенка, погибшего от чумы, его любимца, Маниэль стала бесплодной, потому на ночь он часто приговаривал: «И что она тебе дала? Ни имени, ни наследника, ни приданого!» Но и новой жене не суждено было долго радовать очи государя. Слабая здоровьем, она как-то простудилась, пока они катались на дирижабле, облетая страну, и скоропостижно скончалась, оставив трех дочерей. Младшая, наиболее похожая на мать, была слишком к ней привязана, и узнав о смерти матушки, убилась, выпав из окна. Как он горевал по этому поводу! Как убивался слезами! «Вероятно, то от нехватки заботы», – думал ныне Барданор. С тех пор он подыскал себе иную особу, обладавшую примечательной фамильной историей, тихой как сон и послушной как мул. С ее отцом он оформил купчую на рождение наследника. До тех пор девушка являлась почтенным гостем при дворе. Барданор не заключал брак из политических соображений, поскольку союзники лежали у ног, а враги империи оставались непримиримы.
«А еще…», – его мысли перескользнули из памяти о женщинах к собственной персоне – после того срыва у него заскакал голос. То громкий, то резко тихий, грубоватый, с хрипотцой. Барданора раздражало подобное изменение, он считал себя выше «каких-то эмоциональных дрязг простолюдинов».
Недавно, его – императора! Выперли с Фекса – острова над Горном и Крондиром в нейтральных водах. Почти что выставили за дверь! Уж он отплатит им! «Здания Мирового Совета были построены на средства Остермола и Рокмейнселла. А потом, его просто не пустили сойти с корабля, так как какой-то конюх в шапке сказал, что его имени не было в списке приглашенных! В Треклятом списке гостей не оказалось императора!» – Барданор с бешенством смахнул со стола письма, заливая их чернилами. «Что ж – их проблемы», – поглядел он на промокающие бумаги с прошениями. Тогда он пригрозил
