Взглянув в окно, Сол увидел, что по направлению к флигелю идет домработница с передвижным столиком, чтобы забрать грязную посуду. Он оторвался от созерцания девушки и сам вышел навстречу, чтобы дверной колокольчик не наделал лишнего шума. Передав остатки ужина, кроме вина, и вновь оставшись наедине с Наоми, Сол поставил на паузу плеер в ноутбуке, и, удостоверившись, что это не произвело на девушку никакого воздействия, покинул ее домик с бутылкой в руке. На улице было еще светло. Подойдя к своему флигелю, Сол уселся в кресло-качалку и закурил. Затем встал и направился к тому самому причалу, где позавчера познакомился с Наоми. Тут он просидел около часа, любуясь красным солнечным диском, стремящимся скрыться за полосой леса на дальнем берегу и окрашивающим воды озера в розоватые оттенки. Тишина и спокойствие нагоняли на Сола сентиментальные воспоминания, подкреплявшиеся медленным и легким опьянением, и только назойливые комары периодически вырывали его из идиллического медитативного состояния. Но чем дальше, тем сильнее Сол замечал, что в голову его медленно вползают те воспоминания, от которых он уже очень устал, и которые сейчас казались ему совершенно не к месту. Он чувствовал, как вновь начинает раздражаться, как захмелевшая голова готова устраивать привычные козни, как вновь хочется смотреть на свои пальцы, думая о том, о чем думать не следует. Он пытался сосредоточиться на Наоми и на событиях этого вечера, но память уносила назад и назад, в те, казавшиеся уже совершенно неправдивыми годы, когда он был счастлив всем тем, чем сейчас он был несчастен. Поняв, что ему не справиться, Сол покинул причал и решил отправиться спать. Подойдя к своему флигелю, он увидел как у Наоми зажегся свет, и поспешил войти внутрь, чтобы не попасться девушке на глаза. Не включая свет, он скинул с себя одежду и рухнул в постель, но уснуть смог лишь через полчаса медленных пыток памятью.
Проспал же он совсем немногим дольше, и был разбужен настойчивым стуком в дверь, сопровождавшимся истеричным дерганьем дверного колокольчика. Не сразу сообразив, что происходит, Сол сел на кровати и встряхнул головой, чтобы убедиться, что звуки эти ему не приснились. Но истерика за дверью продолжалась, и, натянув джинсы, Сол подошел к двери и услышал за ней голос Терренса.
– Давай открывай, сантехник, – сквозь зубы говорил толстяк, впрочем, не повышая тона. – Предатель паршивый, дрыхнет сейчас, лифтер. Почтальон, булочник, сапожник, открой эту чертову дверь.
Тон, которым Терренс перечислял профессии, был пропитан яростью, и наводил на мысли, что почтальоны, булочники и сапожники являются отнюдь не полезными членами общества, а отъявленными злодеями, чьи пороки заслуживали строжайшего порицания.
– Ты чего, Терри? – спросил Сол, открыв дверь и увидев возбужденное лицо своего товарища по несчастью.
– Ты почему бросил меня одного с этими… с этими водителями