Показав фотографии нескольким своим друзьям, чтобы привлечь их внимание к проблеме, он заручился их поддержкой в этом деле, а потом они уговорили его сделать выставку, чтобы и другие люди могли присоединиться к их движению. Об этом узнала их мать и предложила кроме выставки, на которую придут в основном представители богемы и творческой интеллигенции, организовать также благотворительный вечер, чтобы и предприниматели, и политики могли внести свой вклад в благое дело.
– Но почему «Зима двух миров»?
– Во-первых, «зима» потому, что это то время, когда я нашёл в этом мире несовершенство, несправедливость. То время, которое, я уверен, изменило меня. Сделало меня лучшим человеком, чем я когда-либо был, – пока мы пробирались сквозь толпу гостей к большим двустворчатым дверям, Лиам рассказывал мне об этом вечере и о том, что привело к нему. Кажется, он действительно обеспокоен положением дел. – Во-вторых, «зима» издревле представлялась самым тяжёлым временем года, когда даже зажиточные люди могли испытывать трудности, не говоря уже о «простых смертных», – мне понравилась идея заложить в одно слово сразу несколько значений, – в-третьих, «два мира» символизируют два мира, в которых существуют люди, «наш» мир – мир денег, льющегося через край наслаждения и избытка всего, чего только можно пожелать, и «их» мир – мир обычных людей, которым приходится биться за право ходить под солнцем и танцевать под луной. Но вот в чём самый большой парадокс, на мой взгляд: этих «двух миров» не существует. Не существует «их» мира и «нашего» мира. Мы все живём под солнцем и спим в объятьях луны и это преступление игнорировать это, с нашей стороны преступление игнорировать проблемы, от которых страдают «они», потому что в итоге этого разделения не существует. Это общие проблемы.
Я смотрела на Лиама и не знала, что сказать. Мы остановились у дверей в большой зал, десятки гостей проплывали мимо нас расплывчатыми силуэтами. Я пыталась сдержать слёзы, то, как Лиам говорил об этом… Я стояла там и влюблялась в этого человека. В человека, которому не плевать, в того, кто так сильно сопереживает чужому горю, чужим невзгодам.
Внезапно кто-то задел мой локоть и наваждение спало. Мы улыбнулись другу, чётко осознавая, что только что связь между нами укрепилась. Лиам, немного смущённый своей откровенностью, взял меня за руку и повёл в большой зал.
Войдя, я была поражена. Если лобби лишь слегка коснулась зима, то здесь она царила. Зная предысторию, я видела отголоски того, что говорил мне Лиам во всём: в белоснежном ковре, устилавшем пол словно первый снег, в огромных