Я просто диву давалась. Оказывается, любовь можно пронести через годы.
Казалось бы, в разговоре двух пожилых людей ничего такого не было. Речь шла о совершенно обыденных вещах. О кошке по кличке Дуся, о соседях, о герани, цветущей дома на подоконнике. Но то, как тепло они друг на друга смотрели, то, как Аркадий Степанович расчёсывал её седые пряди маленьким гребнем, а потом по просьбе супруги долго искал в сумке зеркальце… У меня эти простые мелочи вызвали трепет в душе и какое-то волнение.
Я осторожно прикрыла дверь и направилась в ординаторскую. Не время сейчас. Не нужно их тревожить. Забегу к ней потом, успеется.
Денис
Рабочий день закружил в своём водовороте. Ближе к двенадцати часам вызвал главный врач. Оказывается, одна из пациенток сфотографировала и выложила у себя в инстаграме порцию обеда из нашего
буфета. Якобы мы недокармливаем людей. В тарелке подписчики насчитали у неё двадцать восемь макарон. Мысль, что она успела часть съесть или перевалить в другую тарелку, как-то не приходила никому в голову. Дело раздули из ничего. История дошла до горздрава, и мне пришлось писать по этому вопросу объяснительную. За всё время заведования настолько бесполезно я своё время ещё не тратил.
На лестнице, когда уже возвращался в отделение, меня поймал Слава. Начал что-то мне рассказывать, но я, как ни старался, в суть вникнуть не мог. Мысли по-прежнему крутились вокруг макарон и пределов человеческой глупости. Приятель шагал в ногу со мной и, когда мы поравнялись с дверью одной из палат, неожиданно притормозил:
– Постой, надо помочь.
Остановился и я. Но, не сразу сообразив, чем помочь и кому, так и остался стоять в коридоре. Слава же зашёл в палату. Там Ольга с медсестрой пытались переложить с каталки на кровать пациентку, видимо, после операции. Слава опустил каталку до
уровня койки, и совместными усилиями им удалось переместить женщину.
А я стоял как дурак и смотрел на происходящее, даже не понимая, от чего меня так накрыло. Ведь подобное происходило каждый день, работа в нашем отделении требовала больших физических усилий ото всех сотрудников, от женщин в том числе. Так в какой же момент я решил будто так и надо? В какой момент стал закрывать на это глаза? Ещё в детстве мне вложили в голову, что простые вещи, которые я могу сделать как мужчина: придержать дверь, помочь с тяжелыми сумками, – сделают жизнь женщины приятнее и удобнее. Тем более, что мне это ровным счетом ничего не стоит.
Но, видимо, работа свела на «нет» всё во мне, что было человеческое. Нет, я не сделался хамлом и быдлом, только замечать жизнь, настоящую и правильную, будто перестал. Душа зачерствела, что ли?
Я увидел, как Ольга подняла глаза на Славу и, тепло ему улыбнувшись, что-то проговорила. С удивлением я обнаружил, что хочу, чтобы она так же смот-
рела