Остальное богатство и семьи других вельмож, отправленные в Дамаск, позже захватил Парменион. Ему в руки попало 2600 талантов в монетах и 500 фунтов серебра в слитках. Этой суммы хватало, чтобы заплатить задолженность в жалованьи солдатам и обеспечить их содержание на последующие 6 месяцев. Теперь война сама обеспечивала войну. Чтобы привести добычу потребовалось 6 тысяч вьючных животных.
На следующий день царь обошел своих раненных солдат, огорченно убедился, что эллинским врачам придется потрудиться – пока не получалось добиваться бескровных побед. Сам он был ранен мечом в бедро, но легко. Затем в присутствии выстроенного как на бой войска, царь торжественно похоронил убитых и воздал в своей речи хвалу тем, чьи подвиги видел сам или был наслышан, а также почтил денежными подарками всех по чину и заслугам.
Потом произошло его знакомство с семьей Дария, которая в слезах ожидала своего тяжкого приговора. Они были пленниками, военной добычей и победитель мог сделать с ними все, что хотел. Через Леонната, владевшего персидским, царь передал рыдающей матери, сестре, жене и детям Дария, что их отец жив, а их самих будут содержать в почете, как подобает их высокому положению. «Я не веду войны с женщинами», – сказал Александр. Он разрешил им похоронить тех, кого они пожелают, а потери персов были страшны!
Все это Таис узнала от приехавшего забрать ее из Сол Леонида. Она так радовалась блистательной, невероятной победе, окончанию изнуряющей неизвестности и страхов, что расспрашивала его битый час, прежде чем предложила поесть с дороги. Они проговорили до темноты, и Таис не оставила ни одной детали без внимания – ее интересовало все! Наконец, Леонид взмолился:
– Таис, мой приезд сюда должен быть наградой за подвиги, а ты мне допрос устроила. И, кроме того, я привез тебе кое-что… – Леонид достал шкатулочку с изумительными сережками. – Не знаю, как тебе понравится этот камень, мне казалось, он подойдет к твоем глазам.
– Этот камень называется сапфир, и он изумителен! Я не заслуживаю такой дорогой вещи, – она с сожалением подняла брови.
– Пожалуйста, примерь. Сдается мне, что ты сама не понимаешь, чего ты заслуживаешь.
Таис надела серьги и потрясла головой, слушая, как они звенят, и радовалась как ребенок, играющий с новой игрушкой. Потом обняла Леонида: «Спасибо!» Он задержал ее в объятиях. Таис неуверенно попыталась высвободиться, посмотрела в его глаза, …полные любви. На всем его лице лежал свет (или тень?) любви. В его обычно веселых глазах проступило и застыло непривычное выражение обреченности, смирения – чего-то очень серьезного, с чем надо было считаться, чему надо было отдать дань. «О, Эрос,