Но время не остановилось, наоборот, пролетело быстрее, чем того хотелось. Сорванной травинкой Таис провела по его руке. Когда она добралась до полусжатого кулака, он поймал травинку и проснулся.
– Э, Таис, – он тер глаза, – не люблю щекотку.
– В другой раз не будешь спать в моем присутствии, – парировала она.
– Это не потому, что ты на меня сон наводишь, а потому, что я чувствую себя с тобой спокойно, расслабленно…
Он обобрал для Таис соседний куст ежевики, и его пальцы посинели от сока.
– Правда, уходить не хочется? Но я уж совсем разнежился. Мне это противопоказано.
– Почему? Разве ты не можешь делать то, что хочешь? – удивилась Таис.
– Я – увлекающийся человек. Может затянуть – роскошь, нега и покой, земные и небесные радости. Жизнь может пройти стороной, если я буду им пре-даваться. Я бы не хотел прожить свою жизнь бессмысленно, не выполнив свое предназначение и не осуществив свои мечты. Праздность не сделает меня счастливым, – он серьезно посмотрел на Таис. – Помнишь легенду о моем прародителе Геракле, о том, как он выбирал свой жизненный путь? Путь наслаждений, в народе прозванных пороками, или путь трудов и лишений, приведший его к славе и бессмертию. Среднего пути нет. И третьего нет. Я это точно знаю, абсолютно.
– А как же дельфийская мудрость о золотой середине и о том, чтобы во всем хранить меру? Разве это не срединный путь?
– Да, это путь для средней жизни. Я не желаю себе серой, обыденной жизни. Я же человек честолюбивый… не в меру.
– Не понимаю, какие претензии? Я же тебя разбудила, – перевела Таис разговор в шутку.
– Да, ты права, какие претензии.
На обратном пути через сосновый лесок, мимо пустого раскаленного стадиона, вниз, по красиво выложенным дорожкам, ведущих вдоль ярко разрисованных зданий, обсаженных кипарисами, Александр продолжил разговор.
– Мне надо быть уверенным, что ты меня понимаешь. Возможно, это не так легко. Ты должна воспринимать мои слова буквально. Я не любитель витиевато изъясняться. То, что я говорю, это именно то, что я имею в виду. Проверим сейчас – какие две мысли я хотел донести до тебя?
– Только две мысли? – удивилась Таис.
– Перескажи мне своими словами, что ты поняла, – настаивал он, даже остановился и прижал ее рукой к увитой фиолетовым вьюнком каменной ограде, вдоль которой они шли.
– Мы говорили о том, что ты любишь, потом ты спал, – подняв глаза к небу, напряженно вспоминала Таис. – О родине и мире, о жизни в пути, о том, что тебя тянет большой мир, потом о том, что ты не хочешь расслабляться и предаваться, о Геракле, о невозможности для тебя умеренной жизни, – она закончила и посмотрела в глаза Александра.
Он глядел напряженно и, как-будто, недовольно. Да, именно так. Потом медленно расслабился, рассеянно