Тогда Ольга Николаевна позвонила Вере. Сестра Лизы разговаривала совершенно спокойно – значит, не в курсе. И непонятно было, радоваться этому или нет. То ли Лиза просто ещё не успела рассказать, то ли… жива ли вообще её девочка?..
Вера перезвонила минут через пять.
– Лиза сказала, что с ней всё в порядке, – произнесла она, и Ольга Николаевна почувствовала, как от облегчения ноги становятся мягкими, словно вата. Они совсем перестали её держать, и она медленно опустилась на лавочку возле подъезда. – И будет в порядке. Просила передать. Чтобы вы не волновались.
– Спасибо огромное, Вера, – прошептала Ольга Николаевна. – А… как у неё голос?
– Да ничего. Напряжённый только немного. Как я поняла, они с вашим Денисом поссорились. Вы не переживайте, – продолжила Вера сердечно, – помирятся.
Помирятся… Ольге Николаевне очень хотелось в это верить, но увы – она понимала, что после такого невозможно помириться. Да, Лиза никогда в жизни не пойдёт в полицию, но это не значит, что она захочет мириться.
– Да. Спасибо.
Эх, Денис, Денис… Она так надеялась, что рано или поздно сын образумится и увидит, какой прекрасный цветок цветёт рядом. И не только цветёт, но и любит – искренне, по-настоящему, с самого детства.
Конечно, милая маленькая Лиза простит её сына. Она ведь добрая и великодушная девочка. Но… цвести для него она уже больше никогда не будет.
Весь день Денис пытался связаться с Лизой, но безуспешно. Мать с ним не разговаривала. Просто молча приготовила обед, поставила перед его носом тарелку с жареной картошкой и отбивной, и ушла к себе в комнату. От неё веяло холодом и разочарованием.
Ближе к девяти часам вечера Денис спустился на этаж ниже и позвонил в Лизину квартиру.
Открыла Вера. Она улыбалась, сжимая в руке ладошку дочери – значит, ничего не знает. Знала бы, не улыбалась ему, а вмазала, как мама.
– Привет, Денис. А Лизы нет, – сказала она почти весело, – и вообще она теперь здесь больше не живёт.
– Не живёт?
– Ага. Комнату решила снимать. Просила тебе не говорить, где, так что я ничего не скажу. – Вера усмехнулась. – Так что иди, иди. Нету её. Думай, как грехи замаливать.
Дверь закрылась, а Денис ещё долго стоял на лестничной площадке и на самом деле думал, как и сказала Вера.
Но ничего не придумывалось. Все слова казались банальностью, цветы – обычной пошлостью, и от отчаяния сердце болело так, что Денис не понимал, как оно до сих пор не остановилось.
Он вернулся домой. Ольга Николаевна сидела в гостиной и занималась ежевечерним ритуалом – вязала. Подняла голову от рукоделия, посмотрела на Дениса взглядом, в котором не было ничего, кроме разочарования, и сказала:
– Хорошо, что твой отец не дожил до этого дня.
***
Лиза