– А где их родители? – осторожно осведомилась я.
– Вон мать.
Настя кивнула в сторону женщины, сидящей прямо передо мной с наушниками на голове. На отпрысков та не обращала ни малейшего внимания.
– И тебе советую, – сказала Настя, в свою очередь вынимая плеер. – Сейчас они тихие, а вот когда заорут в полную силу…
– Это еще не в полную силу? – ужаснулась я, тоже выхватила плеер и поскорей заткнула уши. Потом сообразила, что не поделилась с подругой веселой историей про соду, прихваченную из буфета, но в нынешних условиях продолжение беседы, увы, было исключено.
Вскоре наша группа почти собралась. Пригибаясь, как при артобстреле, люди занимали свои места. Последними появились знакомые дамы. Я тут же сняла наушники. Мне было интересно, кто выиграет в противостоянии Маргарита Васильевна – рыжие близнецы. Я предполагала, что они, однако вдруг у матерых школьных педагогов есть в запасе тайные методы воздействия на подростков, недоступные даже Насте? В данной ситуации я, несомненно, предпочла бы победу взрослого человека. У самого кошмарного взрослого не хватит энергии затерроризировать общество так, как парочка гиперактивных тинейджеров.
– Где ваша мать? – сурово вопрошала директриса. – Стоять на месте, отвечать!
Стоять на месте подростки не собирались или не умели, однако охотно ткнули пальцем в нужном направлении.
– Мамаша! – рявкнула Маргарита Васильевна. – Я к вам обращаюсь! Уберите плеер, когда с вами разговаривают!
Ни малейшего эффекта. Разъяренная Маргарита Васильевна наклонилась, навалившись грудью на кресло. И тут произошло непредвиденное. Женщина пронзительно завизжала. Она сделала это на таких высоких нотах, что даже ор близнецов вдруг показался райской музыкой.
– А-а-а! Не прикасайтесь ко мне! Вы потная!
– Я к вам и не прикасаюсь, мамаша. Я только требую, чтобы вы приструнили своих детей. Вы что, не видите их безобразного поведения?
– Сперва заведите собственных, потом поучайте, – парировала счастливая мать.
– Какой дурак, насмотревшись на этих, заведет собственных? – шепнула я Насте.
Похоже, я не рассчитала громкость, ибо из кресла напротив послышался радостный гогот. Его издавал гориллообразный субъект лет тридцати, не сводя с меня одобрительного взгляда.
Конфликт был погашен гидом, сообщившим, что мы наконец-то пересекаем границу. Рыжие близнецы напрочь вытеснили у меня из головы не только соду, но даже корону, и в результате я настолько расслабилась, что на вопрос таможенника: «Спиртное, сигареты?» – автоматически ответила: «Спасибо, не надо». Тут же в ужасе прикусила язык, да было поздно. Сколько нежных мужских самолюбий я ущемила по рассеянности и сколько проблем этим создала в своей и без того не безмятежной жизни! Причем в нынешнем случае, признаюсь, мне меньше всего на свете хотелось злить собеседника.
Он и не разозлился,