Потрясённый двор угрожающе затих перед бурей. Страсти накалялись и дымились.
Первым сорвался Харитон. Он напился, не дожидаясь субботы, схватил топор и с криком «Ну, Муська!» стал гоняться за своей женой. Когда профессор, отобрав топор и напоив его чаем, спросил: «Зачем жену гоняешь, Харитон?», тот горестно ответил:
– Все они такие.
И впервые профессор не осудил его, а задумался.
– Тука она, вот кто! – заявил молодой Невинных.
– Фи, Ленечка, что за выражение! – брезгливо сморщилась мама-аристократка.
– Что такое тука? – спросил папа.
– Тука – это жена кобеля, – интеллигентно объяснила мама.
После первого шока, вызванного неожиданным сближением Муськи и Аркаши, все обитатели дома, не сговариваясь, объявили им войну.
Харитонычи теперь играли в футбол только возле Муськиного окна, используя его как ворота без вратаря.
Харитон, убирая двор, сметал весь мусор в окно полуподвала. Через несколько дней окно Аркашиной комнаты уже не открывалось, оно было замуровано, вернее замусоровано, до форточки.
– Они все сказились! – жаловалась Муська участковому. – Чего они всовываются? Мы хотим создать молодую семью.
Участковый призывал всех сохранять спокойствие, но его призыву не внимали.
– Путкай убираюта по-хорошему, пока не потно! – потребовал Лёнька от имени общественности.
Но будущие молодожёны не убирались. Тогда решил действовать моряк. Когда Муська гостила у Аркаши, он зашёл к ним, снял тельняшку и долго читал себя вслух. После этого Муська и Аркаша больше не сопротивлялись. Они попросили профессора дать им Альфу, чтобы переселиться к Муськиной маме.
– Лошадь – благородное животное, – недвусмысленно ответил им учёный.
Рано утром, надеясь, что все ещё будут спать, они выносили узлы, чемоданы и грузили их в нанятую полуторку. Но весь двор, конечно, был на ногах. Их провожали угрюмым молчанием взрослые, пронзительным свистом – Харитонычи, улюлюканьем – Лёнька, и злобно лаяла им вслед курица Шманя. А может, мне это просто показалось…
…Юные математики все ещё пыхтят над задачей. Подсаживаюсь, пытаюсь помочь.
– А ответ какой?
– В том-то и беда… Нет ответа, – грустно сообщает мне Чубчик.
Мимо, шаркая ногами, проходит человек, нагруженный покупками, очевидно, с базара. Увидел меня, остановился.
– Здравствуйте. Не узнаёте?
Аркаша! Только обесцвеченный: белая голова, белые брови, белые усики – негатив своей молодости.
Он сел рядом и быстро-быстро, очевидно, боясь, что я встану и уйду, стал рассказывать об отдельной квартире, о приличной пенсии, о том, что ему очень, очень хорошо… Потом вдруг, не делая паузы:
– Роза была