А подростки вокруг нее продолжали издеваться и разводить безмозглые шутки. И с каждым новым словом ненависть к ним и жалость к себе возрастали десятикратно, до небывалых высот. Но Келен зло молчала, не произнося в ответ ни слова. В голове начали проскакивать дурные мысли. До конца учебы они болезненно распухали, становясь шире, занимая больше места. Келен не собиралась их останавливать.
Слишком сильно все надоело.
Выйдя за пределы школьного двора, она не отправилась ждать автобуса. Вместо этого Келен развернулась и побрела в сторону центральной части города.
«Когда я сдохну, им не над кем станет смеяться».
Над головой стоял низкий серый потолок из кучевых туч. Келен считала, что тому месту, где она жила, больше шел дождь. Есть такие города, которые никак не смотрятся в лучах солнца, этот был одним из них. Сколько всякой дряни она начинала видеть, когда на улицах стоял яркий свет, а мягкий мрак успокаивал и скрывал любые недостатки. С дождем Келен всегда было уютнее. И сейчас от влажной прохлады воздуха она несколько пришла в себя, сменив радикальное решение на нечто неопределенное.
«Мне и правда кажется, что я скоро умру. Как же мне страшно».
Что-то все равно держало ее в этом мире, раз она так не хотела из него уходить.
«Но мое тело, наверное, не выдерживает. Я умру от самой настоящей тоски».
Город был небольшой, зато машин здесь хватало за глаза и за уши. Постройки из домашних и приземистых трансформировались в строгие угловатые здания. Шум дорог стал заметно сильнее, и Келен внутренне сжалась. Она не любила машины.
Келен не нравилось бывать здесь, в центре этого подобия благополучия и процветания. Куда бы она ни пошла, везде ощущала соленый морской воздух. Напоминание о большой воде под боком сквозило во всем: указатели, ведущие к пляжам и на пирс; бетонные, отсыревшие стены домов; въевшийся запах соли и рыбы; стянутая кожа рук. Сейчас до сих пор стоял туристический сезон, несмотря на мерзкую погоду, но Келен знала, что через месяц улицы города осиротеют и станут выглядеть еще хуже и противнее, чем сейчас.
«Может, мне стоит размяться немного. Погулять, посмотреть на людей еще раз».
Она взглянула на часы, висевшие под крышей одного из зданий. Все, что надо, – так это вернуться в установленный срок да не попасться на глаза маме в городе.
Келен заглянула в ближайший кафетерий, где ей пришлось отдать неоправданно много денег за пластмассовый стаканчик горячего шоколада. Она не верила, что серость в ее лице могла появиться из-за него, как утверждала миссис Фаэр.
Дождь пока не начинался, на улице стало темно как поздним вечером. Келен старалась уйти подальше от шумного проспекта, виляя меж людей. Горячий шоколад обжег ей язык, но сердце забилось чуточку оживленнее, чем раньше.
«Значит,