Но, как оказалось, и английского повествования не поняли.
Нед Ленд был очень озадачен, а незнакомцы и бровью не шевельнули. Язык Фарадея, так же как и язык Араго, был для них непонятен!
– Я уж и не знаю, что делать, – сказал я товарищам.
А Консейль ответил мне:
– Если их честь позволят, так я им расскажу все по-немецки.
– Как? Разве ты по-немецки знаешь?
– Как каждый фламандец, с позволения их чести.
– Ну что ж, отлично! Рассказывай по-немецки, дружище.
Консейль ровным и спокойным голосом повторил нашу историю по-немецки. Но, несмотря на изящные обороты речи и отменное произношение рассказчика, и немецкий язык не имел успеха.
Тогда я решил припомнить свои юношеские латинские упражнения. Цицерон заткнул бы себе уши и выставил бы меня за дверь, но я все-таки кое-как объяснился.
И латынь осталась без результата. После этой последней неудачной попытки незнакомцы обменялись несколькими словами на своем непонятном языке и удалились. Они могли бы подать нам какой-нибудь знак, понятный у всех народов, но они и его нам не подали!
Дверь за ними затворилась.
– Каковы канальи! – вскрикнул Нед Ленд. – Им говорят по-французски, по-английски, по-немецки, по-латыни, а они хоть бы словечко в ответ!
– Успокойтесь, Нед, – сказал я пылкому канадцу, – криком делу не поможешь! Вы…
– Да вы посудите сами, профессор! – прервал меня наш буйный товарищ. – Что ж нам тут с голоду околевать, что ли?
– Э! – заметил философски Консейль. – До смерти еще далеко, мы еще продержимся денька…
– Послушайте, друзья, – сказал я, – отчаиваться пока еще рано. Мы и не такое видали. Сделайте вы мне большое удовольствие, подождите немного и тогда уж выводите свои заключения о капитане и экипаже этого подводного судна.
– Я уж вывел свое заключение, господин профессор, – ответил буйный Нед Ленд, – это канальи… мошенники… – Хорошо, хорошо, да откуда они, из какой страны?
– Из страны мошенников!
– Любезный Нед, такая страна до сих пор еще не обозначена на географических картах… Признаюсь вам, я не могу определить, что это за люди, какой они национальности. Одно можно сказать утвердительно: они не французы, не англичане, не немцы. Впрочем, мне кажется, что оба они – и начальник, и помощник – родились в южных широтах. У них есть что-то южное. Но кто они? Испанцы, турки, арабы или индусы? Это нельзя определить по их внешности, а язык их совершенно непонятен.
– Неприятно, когда не знаешь всех языков, – сказал Консейль, – и неудобно, что вместо одного языка их расплодилась такая пропасть. Вот если бы был для всех один-единственный язык…
– И это бы не помогло! – перебил его Нед Ленд. – Вы разве не сообразили, что эти люди нарочно