Торгын Есминович, вы не переживайте, – стал успокаивать главного агронома Дархан. Ответственность за начисление заработной платы комбайнерам я беру на себя, но пересматривать ничего не буду. Не скрою, есть разные методики и нормативы начисления заработной платы, и я могу на законных основаниях уменьшить суммы начисляемых заработных плат.
Но одно не могу понять, почему директор совхоза и вы так беспокоитесь. Денег на руки они все равно не получат, всю бартером по завышенным ценам с совхозного склада выберут. А что не выберут, то инфляция съест.
Ладно, поживем – увидим, – нехотя согласился главный агроном Максутов.
ГЛАВА 2
Широка и безбрежна казахская степь. Покрытая ковылем и седой стариной, необъятна она была и прекрасна. Как огромный накрытый под бездонным синим небом достархан, была щедра она к своим сыновьям, многие поколений которых прошли перед ее глазами.
Тысячи поколений номадов веками кочевали по ее бескрайним просторам. И не было для них прекрасней земли. И жили они в гармонии с ней как единый организм, как симбиоз степи и человека. Но в пятидесятые годы двадцатого века вздыбилась казахская степь, взревела гулом тракторов и изошла криком от ран, нанесенных тысячами плугами.
Пытаясь защититься, насылала степь на людей пыльные бури, ураганы и проливные дожди. Но ничто не могло сдержать человека в его стремлении покорить эти девственные земли. И дрогнула степь под натиском технического прогресса, покорилась силе людской.
Но что-то нарушилось в отношениях человека и степи, та невидимая нить пуповиной связывавшая кочевника с землей истончилась, и не могла больше питать номада своей материнской любовью.
И раздвоилась душа казаха. Работая ли в поле, обедая ли за своим достарханом, отдыхая ли в саду, мимолетно, невзначай набегала как тень тревога на лицо, и казалось еще немного, и он распознает эту боль, успеет схватить ее, но тщетно. Она снова по-прежнему ускользает от него.
И только выходя на степные просторы и почувствовав терпкий запах полыни, его душа находила покой.
Вот и сейчас, бригадир первой полеводческой бригады Витеев Салык испытывал противоречивые чувства. Направляясь к полевому стану, который находился в семи километрах от центральной усадьбы, коим являлся совхоз «Путь коммунизма», бригадир на стареньком уазике выехал на степные просторы, сплошным ворсистым ковром, уходящим за горизонт.
Но ковер был полосатым, скорее даже пятнистым как кошма, расстеленная в юрте бедного кочевника. Распаханная как шахматная доска степь когда-то чередовала полосы зерновых, кукурузы и многолетних трав. Только истощенная земля уже не могла родить богатый урожай. А засушливое лето с редкими малосильными дождями и пыльными бурями только усугубило