Энни едет вместе с Кэролайн в автомобиле. Они останавливаются на перекрёстке, о чём-то спорят, дочь хочет выйти, но мать закрывает центральный замок. Загорается зелёный свет и Кэролайн жмёт на педаль.
Водитель грузовика с разгона въезжает точно в то место, где сидела Энни. Потом сирены, мигалки, из автомобиля достают искорёженное тело девочки. Кэролайн отделалась сотрясением мозга и разбитой губой. Сидя в машине скорой помощи, она постоянно повторяет: «Это всё её вина».
О чём говорила женщина, мне было неясно до этого момента – в смерти дочери, Кэролайн винила меня. Потому что я пришла к ним и сказала, чтобы они не ехали, на этот чёртов перекрёсток. И Энни перед самой аварией хотела выйти, поскольку испугалась. Она в отличие от своей идиотки мамаши мне поверила. Только Кэролайн не захотела верить «психованной, которую забыли сдать корпорации», она меня именно так и назвала.
Людям всегда было проще обвинить всех вокруг, лишь бы успокоить свою совесть. Вот и мать, потерявшая дочь, решила, что всё произошло из-за меня. Иначе, ей пришлось бы посмотреть в глаза правде – той самой, где в смерти Энни была виновата она. Потому что, это она не дала ей выйти.
А ведь я до последнего пыталась спасти девочку. Когда все мои уговоры не подействовали, пришлось ждать их на перекрёстке. Я попыталась открыть дверь, до того, как Кэролайн её заблокирует, но видимо это была судьба. Несмотря на то, что Кэролайн так и не выехала на перекрёсток, грузовик занесло, и в этот раз он смёл автомобиль вместе со мной.
– Ты зачем её сюда притащил? Она же псих! А вдруг это человек «PAND»? —услышала я испуганный, до боли знакомый женский голос, вынырнув из воспоминаний.
Перед глазами сразу всплыла картина прошлого, как красивая девочка лет пятнадцати, схватила меня за руку и потянула за собой к двери, которая всегда была заперта. На мои слабые попытки сообщить, что дверь закрыта и нам туда нельзя, она фыркнула, вытащила карту пропуска и заявила: «Нам можно! По крайней мере сегодня».
В тот момент, для меня она стала кем-то вроде старшего друга, наставницы. Ведь мне было очень страшно и одиноко, когда я только приехала в корпорацию. Ревела дня три без остановки. А как ещё может вести себя ребёнок, у которого погибли родители и он оказался в незнакомом месте?
– Успокойся, Джи, – голос парня, с которым я столкнулась, узнала сразу, – ты же видишь, ей плохо. И вообще, где ты видела работника корпорации, которому не хватило бы средств на простейшую пластическую операцию?
– Может, ей нравится ходить в таком виде и распугивать людей, – вновь буркнула девушка.
– Посмотрела бы я на тебя, – прохрипела я, открывая глаза, – как ты будешь ходить в восторге с такой рожей.
Стоило мне заговорить, как раздался шелест. В комнате, кроме меня и парня, были ещё четыре человека – трое парней и девушка. Паршиво было то, что все они наставили на меня пистолеты. Только парень, сидящий рядом, покачал головой и произнёс:
– Уберите,