В подвале пахло затхлостью, но было тепло и сухо. Поэтому, повалившись на какую-то ветошь, мальчик быстро уснул.
***
– Новенький, просыпайся! Ну что ты будешь делать?! Снова из-за тебя мы можем опоздать на завтрак!
Том распахнул глаза и снова увидел лицо Кессиди, чего никак не ожидал. Воспоминания о ночных происшествиях лишили его всякой возможности отвечать на суетливые причитания девочки.
В столовой Томас искал Уильяма среди присутствующих. Он уже успел придумать себе рациональную версию, что все ночные приключения могли просто присниться ему. Но для подкрепления такого объяснения требовалось увидеть соседа по комнате, однако последнего не было среди ребят. Его стул остался пустым.
Том в смятении смотрел на кашу в своей тарелке. Когда он наконец поднял взгляд, то первое, что бросилось ему в глаза – понурые листья пальмы. Растение, которое ещё вчера дышало свежестью, сегодня выглядело заболевшим.
– Томас, дорогой, как тебе спалось на новом месте? – внезапно раздался нежный голос мисс Редфелс.
У мальчика чуть сердце не выскочило их груди, но собрав остатки самообладания, он посмотрел на хозяйку приюта.
Сегодня она была ещё прекраснее, чем прежде. Щеки приобрели здоровый румянец, черные глаза блестели.
– Прекрасно, мисс Редфелс, – как можно спокойнее ответил Том. – Но могу ли и я задать вопрос?
– Конечно, о чем ты хочешь узнать? – довольная вежливостью мальчика, мисс засияла.
– Где Уильям? – Томас отважился заглянуть госпоже прямо в глаза.
– Ах, ты ещё не слышал? – ответила она как ни в чем не бывало. – Его забрали родители.
– Простите, мисс, но когда? Я совсем не успел с ним попрощаться.
– Увы, прощание было невозможно, ведь его родители достигли нашего приюта глубокой ночью, когда вы все, мои дорогие крошки, крепко спали, как и надлежит послушным детям.
На последних словах мисс Редфелс сделала едва заметный акцент. Том сообразил, что сегодня ему более не положено ни о чем спрашивать.
– Наш Уилли, – сладко вздохнула мисс через некоторое время, – как же нам всем будет его не хватать, – с этими словами она поправила белоснежные перчатки, которые никогда не снимала, и продолжила пить чай.
La belle dame sans merci
Крики за окнами не прекращались уже вторые сутки, не стихая даже после заката. Констанс не могла заснуть днём и не хотела выходить вечером, но было ясно, что отсиживаться вечно не получится. И что тяжёлые двери не могут бесконечно сдерживать революционно настроенных горожан. Поэтому Констанс лежала в постели, созерцая потолок, и просто позволяла себе ещё немного оттянуть неизбежное.
Она знала,