Что делать, куда бежать? Раньше ж никаких консультаций не было. У подруги моей мать в интернате работала, ей позвонили. Она сказала котёнка в дом принести да самим улыбаться чаще. Мы как подумали, где мы и где то, от чего улыбаются – так и слёзы в три ручья, разве мы сами хоть раз улыбнулись после его появления?
Выручил нас Мурлыка, Паша много игрался с ним, повеселел, заулыбался, потихоньку с детками игры наладились. За год до школы в садик повели, воспитательницы его никогда не ругали – тихенький, смирный, но и не хвалили.
В школу пошёл – поведение отличное, да успехи не особенные. Что тогда на меня нашло, что в душе поднялось? Вдруг так горько стало – я ж ему, я ж для него всего столько, а он? Мне им гордиться хотелось, слушать о нём на родительских собраниях. Что о нём скажут: три, четыре, когда-никогда пятёрка по географии или физкультуре, а мне этого мало. Давай по кружкам водить, ему всё нравилось: и в цирковой студии жонглировать, и конструктор на скорость собирать, и народные песни петь, но везде результат посредственный, только педагоги довольны, что проблем с ним нет.
А меня мордует мысль, что он неблагодарный, что отдачи от него никакой. Пошёл он, помню, в бассейн, вроде увлёкся, захотел на соревновании победить. Мне взахлёб рассказывал, как тренируется, и приседает больше, чем другие, и дыхание на дольше, чем они, задерживает, а первый приплыть не может. Что меня тогда дёрнуло, сама не знаю? Сказала ему: «У тебя ножки короткие, ты первый не приплывёшь».
Как он посмотрел на меня тогда… Так ни на предавших не смотрят, ни на оскорбивших, с жалостью какой-то, что ли? Он не кричал – замкнулся, делиться своими рассказами перестал. Я заволновалась, но разговаривать с ним не стала, побеседовала с сотрудницей – у неё тоже сыновья. Она меня сразу успокоила: «Пацану пятнадцать лет, что ж он тебе, как маленький, всё выкладывать будет? Наоборот – хорошо, мужественнее, сильнее становится». Я и успокоилась, чувствовала возникшую преграду между нами, но ждала, что он её преодолевать начнёт, а он не начал…
В бассейн больше не пошёл, ни на соревнования, ни просто так. Заметила, что он читать полюбил – везде с книжками, выписки из них делал, в своих – на полях что-то отмечал. Общения нет, а знать, что на душе у ребёнка, хотелось, так я его школьные сочинения читала. С умом, с чувством написаны, но оценки как обычно – три, четыре. Досадно мне стало – ну уже ж хорошо, чего оценки-то прежние? Пошла в школу, учительницы в тот день не было, я к директрисе. Она меня помнила, слушала, успокаивала, что-то советовала, но я не унималась – хорошие сочинения у моего сына, почему снова тройки? Она отвечать прямо не стала, достала из шкафчика тетрадочку с сочинением, которое на областной олимпиаде первое место заняло, – читайте, мол, вот