Уже поздно, по магазину бесцельно слоняются только несколько работников, хрипы из их раций сливаются с поскрипыванием тележки. Я веду Эмму в примерочную, оставив тележку, и быстро переодеваю в новый наряд. Оторванные бирки я засовываю в карман, чтобы показать кассиру, а красное платье сминаю в комок и сую в сумочку.
– Зачем ты это делаешь?
– Я подумала, что ты, наверное, устала от этой одежды. Я постираю твое красное платье, хорошо?
– Ладно.
Мы двигаемся дальше по магазину, по всему огромному списку покупок: одежда, обувь, нижнее белье, влажные салфетки, аптечка, одноразовый сотовый телефон, батарейки, электронная игрушка, чипсы, туалетные принадлежности, витамины, носки, книги, мишка Леденец, Барби и Лего. Я толкаю тележку из прохода в проход, посматривая, не задержит ли кто на нас взгляд, надеясь и молясь, чтобы мы благополучно сели обратно в машину и уехали, прежде чем поднимут тревогу, прежде чем «отсутствует дома несколько часов» превратится в похищение.
У стеллажа с детскими креслами меня одолевают сомнения. А не слишком ли она большая для детского сиденья? Не слишком ли тяжелая? Я смотрю на торчащие из тележки длинные ноги. Читаю установленные для каждого кресла ограничения по весу.
– Эмма, ты сидела в машине на кресле со спинкой или без?
Она поводит плечами.
– По-разному. В папиной машине одно, а в маминой другое.
Я подруливаю к весам и вынимаю их из коробки. Эмма с интересом наблюдает, как я вытаскиваю ее из тележки, наступаю ногой на весы, пока они не начинают показывать ноль, а потом ставлю на них ее. Она стоит смирно, цифры мелькают и в конце концов останавливаются на отметке 40,8 фунта.
Я возвращаю ее обратно в тележку. Какое кресло надежнее? Я выбираю «Грако» со спинкой. Нам предстоит долгий путь, и я хочу, чтобы Эмма была в безопасности.
Кассир завязывает вежливый разговор. Сегодня у девочки день рождения? Мы переезжаем? Как же ей повезло, столько всего нового! И мое сердце бешено стучит, подскакивая к горлу, пока я пытаюсь перевести разговор на любую другую тему, кроме девочки в моей тележке.
Кассирша совсем молоденькая, жует жвачку и покрыта татуировками. Ее работа слишком утомительна, чтобы еще и следить за сообщениями о пропавших детях. Я так дергаюсь, что забываю отдать бирки от одежды Эммы. Когда кассирша называет сумму, я на секунду задумываюсь, но расплачиваюсь за все наличными и вывожу Эмму в ночь, а моя футболка становится влажной от холодного пота.
– Ну вот, малыш, у нас тут куча всего интересного.
Эмма оглядывает тележку за своей спиной, до краев наполненную полиэтиленовыми пакетами.
– Это все для меня?
Я киваю.
– А для кого же еще, глупышка?
– Правда? – Она хлопает в ладоши, подпрыгивает на сиденье и улыбается. – Спасибо! Даже не знаю, с чем поиграть.
– Играй, с чем хочешь.
Я вытаскиваю ее из тележки и сажаю в машину. И в ту же секунду понимаю: пусть остатки совести и нашептывают мне, что следует отличать правильные поступки