Элоди крепко спала. Интересно, как там ее муж Филип? И с какой фрукт теперь размером ее малыш? Последнюю неделю я почти не общалась с Элоди – работала, спала и больше ничего не делала. Уже дважды строила планы выбраться в субботу в любимый магазинчик с товарами ручной работы – и каждый раз сама же себя отговаривала.
Часы на стене отбили время. Десять. Я чувствовала усталость и нервное возбуждение одновременно. Тело мечтало об отдыхе, разум не успокаивался. Дом казался пустым, несмотря на Элоди. Может, пусто не в доме, а внутри меня? В последнее время жизнь дарила много откровений, и это одно из них. Другое – у меня мало друзей. Ближайшая подруга беременна и проводит все больше времени с женами военнослужащих, что понятно, но в результате я лишь сильнее погружаюсь в чувство одиночества, которое уже и так меня снедает. Семьи нет. Да, мы с братом близнецы, а значит, связаны на всю жизнь, но он куда-то запропастился. Обычное дело, когда Остин напортачит.
Еще одна проблема – время. Два месяца назад моя жизнь текла совсем по-другому. Остин торчал в Канзасе, в наших с папой скучных отношениях отсутствовали любые драмы и потрясения. Каэл был мне чужим, что все упрощало. Просто невероятно – мы так недолго знакомы, а он уже успел испоганить мне жизнь. Даже сейчас я сижу в темной одинокой гостиной и думаю о нем. Не могу остановиться, хоть и ясно как божий день, что только делаю себе хуже. Я едва знаю Каэла, и тот Каэл, которого я знаю, проклятый лжец. Почему моя тупая голова никак этого не поймет?!
Всего две недели назад я узнала о том, что Каэл помог Остину тайком завербоваться в армию – самый жуткий мой кошмар, и Каэл об этом знал, да только плевать хотел. Колени задрожали, я запустила пальцы в волосы. Минутная стрелка на часах едва сдвинулась, а я успела мысленно проиграть всю нашу с Каэлом совместную жизнь, от первой встречи до последней. Дождь, который поливал меня в тот день… Я не могла забыть, как ни старалась.
Забывать я научилась мастерски, забыла даже про существование матери, которая сбежала от нас без оглядки. Вот на что я способна. Однако воспоминания о Каэле почему-то не отпускали, изводили меня. Раньше я никогда не считала дни, не таращилась на стрелки часов, умоляя их двигаться. Теперь же циклилась на времени, ощущала его. Боялась стать такой же одержимой, как мама, но доводы разума не помогали.
Не помогали уже давно. Я циклилась на том, чтобы не циклиться, но с завидным постоянством торчала за кухонным столом, таращила глаза на часы и мечтала, чтобы время ускорило ход. Хотела перейти к следующей стадии горевания, к той, которая, по всеобщим утверждениям в «Инстаграме», побуждает встречаться с друзьями, пить вино и смеяться до слез. Поскольку слезы я лила редко и друзей особо не имела, подобное развитие событий выглядело маловероятным. Мне бы просто в ту стадию, где я прекращу разглядывать