"Простите, сударь"- вылетело из ее уст, и я кивнул.
"Ты будешь по утрам доить коров, собирать кофе и урожай с середины каждого дня, вечером стирать и гладить. Оставшееся время – твое"
Жалел ли подданных своих? Нет, ни сколько. Любое общество имеет свои правила, и их нарушение непростительно. Система разрушает каждого инакомыслящего. Если бы я даже стал добрым к слугам, то этим родные отвернулись бы от меня. Какой прок от феодальной жалости? Нож в спину – обеспечен. Я раньше так думал, поэтому и относился жестоко к рабам. И теперь я в колодце. Квиты? Нет.
Изабелла оказалась хорошей служанкой, со всем справлялась в срок. Ей чужда была усталость, и случалось, что целыми днями не показывала тяжести в движении. Она получила прозвище "Робот".
Пару раз к ней приставали другие рабы, и она информировала нас об этом. Мы пропускали ее слова мимо ушей, затыкая ей рот. После одного случая, о котором поведаю ниже, поменялись мои представления о морали.
Изабелла задержалась на конюшне и опоздала на организацию тайного ужина в честь моего отца. О ней знали лишь несколько человек, включая рабыню. Мать спохватилась, увидев, что девушка отсутствует, и велела мне, найти ее в кратчайшие сроки. Думала, мол, мерзавка сбежала.
Тот час же я явился в конюшню. Поначалу не увидел подвоха, но затем уловил некий еле заметный шорох. Удар по спине сбил меня с ног, хрустнула рука. Передо мной стоял мускулистый раб с бревном в руках. Один размах, и прощайся со светом. Сощурив глаза, я глядел на него. Как он посмел?
"Последнее слово, ублюдочный сударь?" – прорычал темнокожий злодей и размахнулся. Боль пришлась в живот, я выдавил тихий свист.
"Теперь в голову, петушок" – раздался смех и тут же оборвался. У него хлынула кровь из шеи, куда попала ножом появившаяся Изабель. Раб повалился о земь и умер в судорожных мучениях.
"Спасибо" – впервые произнес слово благодарности представителю низшего слоя. Потом пару дней меня преследовали противоречивые чувства. Мои мысли были о ней.
"Скажем, что ты спас меня" – произнесла Изабель. За убийство рабом кого-либо предусматривалась смертная казнь, потому что общество считало такое поведение, будь даже самозащитой, опасным и приводящим ко злу в будущем.
"Ага" – согласился я, и мы пошли на отцовский ужин. Как только закончилось празднование, поведал " виновнику" торжества об убийстве раба. Тот пришел в гнев и намеревался высечь всех слуг, но, сам того не осознавая, я отговорил Хенри Блуме от плохих намерений. Я сердцем чувствовал, что меняюсь.
Теперь каждую свободную минуту я думал об Изабель, и как бы ни старался, не мог избавиться от "неправильных" размышлений. Ночью, ложась спать после бытовых дел, в сознании появлялось ее изображение. О настоящей любви я знал мало, но понимал, что одной похоти мне недостаточно. И не нашлось человека, с кем я смог бы посоветоваться.
Найдя