– Даю обет помочь храброму Хальвдану! – подпрыгнул со своего места один из ярлов.
– И я! – поддержал кто-то.
– Твоя клятва будет исполнена, Хальвдан, раз столькие желают пособить тебе! – провозгласил Кетиль. А потом вспомнил, что дочка все еще возле него. – Иди к матери, детка…
Ефанде совсем не хотелось уходить. Здесь, и правда, оказалось куда веселее, чем за тем столом, где обсуждали кислое молоко. К тому же отсюда открывался превосходный обзор. Были видны все пирующие, в том числе и главный гость отца. Он как раз что-то рассказывал. Ефанда так замечталась, разглядывая его, что даже не слышала, о чем он говорил. Она опомнилась лишь тогда, когда слуги внесли огромный котел, в котором шипела тушеная зайчатина с кореньями – блюдо, которое в доме Кетиля готовили особенно вкусно. Похлебку тут же стали разливать. Те, чьи миски уже оказались наполнены, принялись поглощать кушанье. Те же, чья очередь еще не пришла, нетерпеливо сжали в руках большие почти плоские ложки.
Ефанда недолго постояла возле отца, а потом пошла к Олегу. В отличие от других братьев, он никогда не прогонял ее, даже если она мешала ему. По большому счету, она с самого начала хотела устроиться возле него, но потом решила, что сперва ей все же следует подойти к батюшке.
Присев на лавку возле брата, Ефанда положила голову ему на плечо и принялась разглядывать гостей.
– Я – Харфагр, – внезапно из-за стола встал средний сын Кетиля и королевы Ингунн. Он был уже в крепком подпитии. И если бы ему сейчас надлежало посетить тинг, то он бы попросту не дошел туда на своих ногах. – Я тоже желаю дать свой обет…Не позже следующего лета я пойду к свеям и убью их конунга! И будут те земли нашими…– рявкнул Харфагр. Гости уже собирались радостно взреветь, однако принц еще не закончил. – А потом я двинусь на восток! На Альдейгью. И те земли я тоже отвоюю! Ты будешь гордиться мной, отец…
Земли Альдейгьи располагались на континенте, на левом берегу Волхова у впадения в него Ладожки. Удивительно удобное местонахождение городка – на стыке торговых путей – обеспечивало ему интерес одновременно со стороны славянских и скандинавских племен. Будучи давним камнем преткновения, он то переходил под власть первых, то под власть вторых. Вражда длилась десятилетиями. Кровопролитие не прекращалось в этом крае. Каждый желал осесть там, где открывается путь и на европейский запад и на арабский восток. Там, откуда удобнее всего контролировать начало пути, ведущего в греки.
– Я пойду с тобой, храбрый Харфагр! – подскочил один из ярлов, взвивая свой кубок.
– И я последую за Харфагром! – истошно завопил кто-то еще.
В каком бы состоянии ни были даны клятвы на пирах, держались они исправно, порою даже ценою собственной жизни. Оттого и вызывали такой восторг. Что до Хальфдана и Харфагра, опытный глаз мог бы заметить,