– Мне стоит взглянуть на сам ноутбук? – спросил Белкин.
– Если хотите. Хотя, честно говоря, вряд ли это чем-то поможет. Вы согласны?
Слова
Такие слова говорил Белкин следующим утром Елене в пустой её квартире в доме, стоящем на улице Доблести, на перекрёстке с Зорге, между парками Южно-Приморским и Полежаевским, в расстоянии часа пешего пути от метро «Проспект Ветеранов», по дороге от Западного скоростного диаметра к Невской губе:
– Мне очень сложно всё осознать, так как события слишком плотно упаковались в последние часы. Но с кем же поделиться, как не с тобой. Произошедшее только в очередной раз доказывает, какие мы блестящие планировщики своей жизни и её течения. Слишком много наслоилось, понимаешь? Вчера утром я проснулся в Кёльне, что-то съел и выпил на завтрак, пытаясь читать местную газету.
Елена безмолвно удивилась.
– Ну, немецкий язык развивал. Просто ради любопытства. Но писали в газете о местных выборах, так что я на какое-то время погрузился в ту тему. Потом сел в поезд, поехал в аэропорт Кёльна.
– На поезде? – снова удивилась, но на сей раз вслух, Елена.
– Ну, на электричке, конечно.
– О чём ты думал там?
– Думал о тебе и о твоих словах, которые ты мне написала.
– Какие именно?
– Никто не знает, когда придёт последний гудбай.
Елена улыбнулась.
– И что ты надумал в этой связи?
– Знаешь, как-то вертел, взвешивал, предполагал, какой у кого гудбай может настать. А потом переключился на диссер. Вот так брык – и перескочил. Зайцев ждал отзыв, ждал, а я тянул и тянул, обещал и обещал, но так пока и не прислал. Пришлось ему звонить. Зайчик остался без текста. На самом деле так ему и надо, диссертация так себе получилась, крайне тупая, я даже оппонировать не хотел, недостойна она меня, извини уж за снобизм. А дальше сел в аэропорту перед выходом на посадку и снова стал думать о тебе. Сколько лет-то прошло – шесть? Семь? А почему всё так странно у нас?
– Хороший вопрос, главное – свежий.
– Да, но я не жду ответа, просто рассказываю. Впрочем, почему меня интересует не так сильно, как зачем.
– Однако надо отметить, событий не так много. Что тебя так перепугало?
– Ты самое главное пока не знаешь. В общем, в такой обычной мысленной чепухе я пробыл весь полёт, а после приземления, ещё чуть ли не в аэропорту, мне позвонили с незнакомого номера. И представь себе, какой-то непонятный старик с фамилией, которую чёрта с два запомнишь, хотя у меня где-то визитка осталась, стал меня в странных выражениях умолять к нему заехать, потому что я, видите ли, руководил дипломом его сына, а сын пропал. Точнее, судя по всему, погиб. Ну, я это узнал уже, когда приехал, по телефону он не признался. Папаша-то. Но пока ехал, чуть не тронулся умом, потому что пришлось думать сразу резко не о том, о чём я бы хотел. Дорóгой я просто чуть последний мозг не сломал, пытаясь догадаться, о чём речь. А потом он рассказал, но легче не стало. И во-от… В общем,