"… Среди них есть и более вменяемые, но и этим застит разум призрачная перспектива немедленного мира. Эти-то в конце концов поймут, ну, увы, нескоро, очень нескоро. Ох, как бы не было поздно…"
Похоже, что один из них понял, и даже попытался об этом сказать. Вот только не всех это понимание устраивало и ему заткнули рот пулей, которую выпустил молодой придурок, марионетка в опытных руках. Теперь история с убийством Премьера начинала выглядеть по-другому, но это была не моя история и я бы выбросил ее из головы, если бы не проскальзывающая в словах Йорама аналогия.
–– Времена изменились – продолжал Йорам – Теперь тебе никто не даст в руки винтовку и не предложит место в бронетранспортере. Тогда, на Синайском шоссе с тобой были наши ребята, а там, в Москве, ты будешь совсем один.
–– О чем ты? – изумился я – Тогда была война. Но она кончилась.
–– Война не кончалась никогда, она и сейчас идет – возразил Йорам – Только тогда было проще.
Для него, как и для дяди Натана, это действительно было так, но мы с Наоми отнюдь не чувствовали себя живущими на линии фронта. И все же его мысль была понятна.
–– Хадасса Бар-Нахман стала заложницей российских властей, это несомненно – он посмотрел на меня – Тебе предстоит выяснить, кто за этим стоит. Постарайся при этом не лезть на рожон. На этот раз за тобой не пришлют вертолет. Как я уже сказал, меня беспокоит, что ты едешь один. Надо бы с тобой послать кого-нибудь из "русских".
Да что они с Наоми сговорились, что ли? А Йорам продолжил:
–– Ты знаешь, что Сергей Ингинен давно живет в Израиле, у дочки? У них очень милый домик в Йокнеаме.
Это был для меня сюрприз, хотя поначалу я долго не мог вспомнить, кто такой Ингинен. И немудрено, ведь последний раз я видел его в Египте, сорок лет назад, когда он уходил босиком через наши посты.
–– Его, пожалуй, может подвигнуть на этот подвиг одна некоммерческая организация – продолжал Йорам – У меня остались кой-какие связи, и я попробую уговорить их оплатить вам билеты и гостиницу в рамках гуманитарной миссии. Только не пускайтесь там во все тяжкие. Впрочем, ты уже слишком стар для этого.
Йокнеам находится на полдороги от Кирьят Шмона до Нетании и я, попросив Йорама договориться с Ингиненом о встрече, поехал обратно на юг. По пути я заехал в кибуц на берегу Иордана. Много, много лет назад, я впервые увидел этот поселок с вершины невысокого холма, еще не зная, что здесь, внизу, найду могилу моей матери. Тогда я даже не мог прочесть надпись на ее могиле, и мой дядя показал мне букву "далет" с которой начиналось мамино имя. Теперь там три моих могилы и я давно уже умею читать надписи на них. Неизменная "далет" начинает простую надпись на надгробии моей матери, а рядом стоит могила отца, потому что на кибуцных погостах можно хоронить и неевреев. И хотя в последние годы отец редко приезжал из Кентукки, но Фрэнки ”Шерман” и в свой последний раз сумел появиться в нужное время и в нужном месте. Его провожали