– Всему свое время. Не спеши в камыши.
Харианна вышла из зала на террасу:
– Ах-х-х, убиться и не жить, – она стала следить за танцем через стеклянную дверь, повторяла проходку «шаг – шаг накрест – шаг» туда и обратно; тут, главное, чтоб шаг был с подскоком, это придавало движению легкости и стремительности. Но фигуры, требующие участия четырех и более танцующих, в одиночку повторить нельзя. Один в поле не воин, а путник. Один в светских танцах не балерун, но баран.
После кадрили гоняли набившего оскомину «Святого Бернарда»; топанье каблуками, как копытами было солдафонским, не для изящных дам, и Харианна смягчала притопы каблуков.
Урок закончился, и она перехватила мэтра на выходе:
– Простите, я хотела….
– Да, что ты хотела, крас-с-с-савица! – как обычно, паясничал он.
Харианна смутилась:
– Ходить на два урока в неделю.
Саларьев прищурился в улыбке:
(«Где я видела эту улыбку?! – сверкнула молния в памяти).
– Не-е-ет! – проблеял мэтр.
– Но я же буду платить за уроки! Я вообще ходила бы и все три раза. Один раз – почти не в счет!
– Не-е-ет! – затормозил её мэтр.– Дело даже не в деньгах.
– Как же, – опешила Харианна, – кто платит, тот и заказывает музыку…
– Нет, нет, ты и так скачешь семимильными шагами. Люди и так ропщут, что я тебя вперед протаскиваю.
– Протаскиваешь?… Ропщут? Вместо того, чтоб радоваться чьим-то успехам?! – Харианна теряла Дар Речи.– Я ведь только сдвинулась с мертвой точки. Меня поздравить бы надо!
– Поздравляю! Да, надо! Но люди протестуют. Мне уже высказывались, -корчился мэтр.
– Да они больные! Им лечиться надо! А не кому-то жизнь калечить.
– Ну-у-у, – кивнул мэтр, расставив руки, – не спорю, согласен руками, ногами, если хочешь, рогами, – он потряс головой, – но поделать ничего не могу. Народ обидится и разбежится. А мне нужна массовка.
– Обидится, что я научилась танцевать?
– Ты научишься. Два-три года и будешь, как заводная балерина в музыкальной шкатулке. Тогда никто рта не откроет. А так нельзя, чтоб ты за полгода освоила то, на что у других ушло три. Несправедливо! Где равенство?
– Ах, несправедливо?! Тогда зачем ездить на «Тесле», если можно на «Жигулях»?
В зале погас свет. Что ни делается, все к лучшему. В темноте в памяти вспыхнул портрет Ленина. Он лукаво улыбался. И улыбка эта была такою же, как у Саларьева, Лукиана.
Глава 5
Времени в вечности нет
Началась первая в жизни Харианны экзаменационная страда. Она ломала голову, как раздвинуть время, сделать его безразмерным. Ведь это возможно, коль существует вечность! Ей-то, вечности, без разницы, сколько длится час – шестьдесят минут или триста. Раздвинуть время – это как расширить дом: сломал стену и построил новую на десять, сто метров дальше. Хотя, наверное, это есть хроноутопия, повод для сказки,