– Вот только странно, почему он называл тебя Анной, если ты Оливия? – будто сама себе сказала Даниэла, на деле обращаясь к сестре. Она повернулась к ней и подозрительно посмотрела на неё. – Может, ответишь?
– Я не знаю, – срывающимся от волнения и страха голосом сказала Оливия. – Я не знаю ни его, ни почему он называет меня так! Не знаю, кто они и откуда появились! Вам ясно?!
Устав ото лжи сестры, Даниэла лишь жеманно вздохнула и закатила глаза.
– Возможно, этот преступник перепутал её с кем-то, – помог дочери мистер Томпсон. – Перестань обвинять сестру в том, чего не может быть.
– Все доказательства на лицо, – возразила Даниэла.
– Перестань. Это звучит как бред.
– То, что с нами происходит тоже похоже на бред, но тем не менее…
– Но тем не менее, держи свои выводы при себе, – прервал дочь мистер Томпсон.
Даниэла откинулась на сиденье, устроившись удобнее насколько это было возможным, и обняла Тома за плечи, чтобы брат мог отдохнуть. Оливия смотрела в окно, а слёзы продолжали стекать по её бледным щекам. Горькая обида душила её горло, сдавливая жгучими лапами, точно петля шею повешенного. Страх непонимания происходящего гулко стучал в голове, отдаваясь невыносимой болью в висках. Оливия была измучена и опустошена.
Глава 4
Прошла неделя с момента возвращения семьи Томпсон в Лондон. Их жизнь начала обретать состояние покоя, и всё вошло в привычное размеренное русло. Они твёрдо решили вычеркнуть из памяти произошедшее и отправиться на несколько недель в Альпы.
Оливию одолели панические атаки. Став пленницей собственной тревоги и страха, она не покидала пределы дома и его территории. Чтобы хоть как-то забыться, она попыталась зарыться в книги, чтобы лучше подготовиться к учёбе в университете, но сосредоточиться на чтении так и не смогла. Голоса и видения продолжили преследовать её. Но теперь не только страшная казнь являлась ей во снах, но и разнообразные отрывки действий давно минувших дней. Попытка разобраться в их природе и собрать мозаику в полноценную картину пошла крахом, так же, как и прекратить явления преследовавших её голосов. Она пыталась держаться уверенно и не показывать нестабильное психическое состояние родным, но мать и сестра часто с подозрением наблюдали за ней, хоть и не стали досаждать ей расспросами.
Оливия впервые за многие дни наслаждалась обычным человеческим душевным покоем, когда в дверь её комнаты осторожно постучали.
– Войдите, –