Миссин, как и остальные ученые, остался продолжать наблюдать за полетом.
На кухне раздался мелодичный звонок. Анна Михайловна подошла к телефону, висевшему на стене, и нажала на кнопку блокиратора.
– Да?
– Здравствуй, сестра, – в динамике она услышала голос Миссина, – вот хотел бы рассказать тебе, как ты и просила. Прошло три дня, и пока все без изменений, то есть, Аннушка, все в порядке. Древние племена инков бы сказали «халлями!».
– Ой, Женя, спасибо, что позвонил, а то я новостям не очень-то сейчас и верю. А сам-то приехал бы как-нибудь, посидели бы, поговорили.
– Нет, Анечка, спасибо. Я сам сейчас в центре. Мы сутками дежурим, ну, – Миссин не предполагал, что так долго будет задерживаться на работе, – как и предполагалось. Но через месяц будет усиление, потому что произойдет кардинальный период полета экипажа и потребуются свежие силы для наблюдения. Они должны выйти на связь, так я освобожусь на недельку и к тебе первым же рейсом. А так буду звонить, спрашивать. Как ты сама, хорошо? – Миссин не хотел рассказывать о том, что экипаж может не выйти на связь, как в нужный момент, так и в последующее время. Потеря корабля была бы грандиозной утратой не только для Земли, но и колоссальной болью родственникам погибшего экипажа космического корабля.
– Конечно, Женя, звони, я буду ждать.
– Да, скажи, как Тори?
– Да все в порядке. Моя соседка как узнала, что у меня появился пес, тут же решила, что будет приносить ему косточки или что-нибудь из еды.
– Ну, хорошо, до свидания Анюта. Еще созвонимся.
– Хорошо, Женя, звони, до свидания.
В двадцать один час, три минуты, две секунды первый межпланетный челнок «Паларус»
вышел с орбиты Земли. Его космический маршрут был направлен к Марсу, планете солнечной системы.
Спустя тридцать дней с момента запуска корабля, внутри каждой из капсул, где в искусственно поддерживаемом сне находились пилоты, поочередно зажегся инфракрасный легкий свет. Постепенно в звездолете загоралось внутреннее освещение. Поочередно криокамеры возвращались в вертикальное положение. Освобождаясь от замков, выпускали кислородную смесь, преобразуя в шипящий пар.
Первым, кто открыл глаза, был Луалазье. С трудом, выйдя наружу из камеры, удостоверившись в том, что гравитация равнялась норме, он первым делом проверил работу других капсул. Все было в норме. Осталось пройти в рубку и проследить за работой навигации.
После установления контакта с Землей в главном отсеке Янсон решил собрать весь экипаж.
– Значит так, господа, – говорил он на установившемся за тридцать лет международном русском языке. Но пробивавшийся акцент напоминал о инозвучии, родной язык его был английский.
– Из шести намеченных месяцев полета в бодрствующем состоянии, я имею в виду обычный рабочий распорядок на корабле, придется провести четыре, остальные два в анабиозном состоянии, то есть в искусственном сне.
– Ну, –