Три фонаря растянулись на тротуаре, длиной в футбольное поле. Между ними плотная тьма. Между ними скамейки. На одной из них – на той, что во тьме – сидит Гость.
Скинув с головы капюшон, он пробежался по фасаду дома напротив. Серое в свете дня семнадцатиэтажное здание в ночное время кажется абсолютно черным и пугающим. Никто не должен жить в таком доме, но многим людям приходится жить в местах и похуже. Семнадцатиэтажный муравейник больше походит на заброшенный много лет назад дом. Брошенный и пустой изнутри мир.
В редких окнах свет. Молитва слышится из тьмы.
Гость встал. Не до конца поверил своим ушам – пока что – зашагал к дому. Он уже знает, из какого именно окна женщина взывает о помощи.
Гость остановился в полуметре от фасада. Мир накренился. Битый асфальт за спиной. Под ногами трескается плитка фасада. Она тут же осыпается в тех местах, куда ступал Гость.
Следы на снегу.…
Подойдя к нужному окну, он присел. Заглянув в него, как в открытый люк. Увидел детскую комнату, в которой единственный источником света был едва светящийся ночник тёмно-синего цвета. Он будто угасал и вот – вот погаснет безвозвратно. Последний рубеж сдерживающий тьму. Как хорошо, что в него можно всего-навсего поставить новые батарейки.
Женщина затихла. Встав с колен, она поправила укутывающее ребёнка покрывало и вышла в тёмный коридор. Тёмный, непроглядный и пугающий точно такой же, как и сам дом.
Гость закрыл глаза, открыл глаза. Теперь он сидит на полу детской комнате. Тихо стал на ноги. Слушает:
Тонкое, ровное дыхание. У ребёнка бьётся сердце. Он не только слышит это, но и чувствует. От неё во все стороны расходятся волны тепла, ритмично и ровно. Гость подходит к кроватке. В ней совсем маленькая девочка. Ей около года отроду.
Что – то не так. Такого с ним никогда прежде не было. Волнение – новая эмоция. Она выдёргивает его из привычного внутреннего мира.
Почему? Как с ним вообще может происходить что – то подобное? Почему это происходит сейчас?
За стеной тихо плачет мать дитя. Здесь всё куда хуже, чем показалось с первого взгляда. От волны до волны проходит больше времени. Теперь меньше. Гость аккуратно стянул с девочки покрывало. Он видит внутри её груди яркий, пульсирующий огонёк. Он переливается. От жёлтого к красному цвету, от красного к пурпурному цвету. Переливы практически всех цветов радуги. Девочка поворачивается на бок. Среди прекрасных огней показалось тёмное пятно. Такое же тёмное, как и фасад дома, как свет в его окнах и как тьма коридора. Пока оно совсем небольшое. Пока. Придёт время, и светиться сердце будет не ярче ночника в комнате. Позже оно угаснет навсегда. Как скоро?
Гость знает, что девочка не доживёт и до десяти лет. Она умрёт в больнице, пока её мама будет тихо молиться, и плакать за стеной палаты. Её давно покинувших их отец в это время будет пить тёплую водку в дешёвом и грязном, вонючем, задымлённом сигаретами полу мрачном баре с такими же падшими людьми, как и он сам. Разумеется, он далёк от осознание нехитрой истины.
Даже в столь гнусном создании на короткий миг, абсолютно ни с того,