Суть этого предложения сводилась к тому, что Лифляндия должна была предоставить в распоряжение Руси свое войско и выплачивать дань. Взамен ей гарантировалось сохранение лютеранского вероисповедания, всех старых прав и обычаев, а также беспрепятственное осуществление торговли. При этом штатгальтером планировалось назначить Магнуса как русского подданного, признавшего верховную власть царя. В 1570 году в Москве Магнуса провозгласили царским вассалом и королем Лифляндии, а вскоре после этого, точнее, в 1573 году в Новгороде он женился на двоюродной племяннице Ивана Грозного Марии Владимировне.
Во время подписания Штеттинского мира датчане отказались от Магнуса, которому его брат, датский король Фредерик II, первоначально предназначал большую роль в осуществлении своей державной политики. Он оказался настоящим авантюристом, тщеславным, ни на что не способным и слабым человеком, который все же сыграл в Лифляндии определенную роль, но показал себя как ненадежный правитель, так и не найдя себе серьезных сторонников. В частности, Реваль и Вейсенштейн храбро заявили о его неприятии, но это не помогло – распад разорвал старые связи, война принесла с собой разруху и оставила людей без крыши над головой, а социальное и религиозное брожение поставило под вопрос малейший порядок. Потерявшие средства к существованию люди из всех сословий, особенно привыкшие обращаться с оружием дворяне, собирались в банды авантюристов, свирепствовавших повсюду и продававших себя тем, кто больше предложит за их услуги. Немецкие наемники воевали практически везде. Эти «лифляндские придворные» потянулись вслед за Магнусом, чьи вербовщики не уставали повторять, что он является «немецким королем».
Если в 1560-х годах русские терпели поражения – в 1564 году русский Дорпатский воевода князь Андрей Курбский был даже вынужден бежать через Вольмар в Польшу, – то когда в 1572 и 1577 годах Иван Грозный лично прибывал в Лифляндию, начинали одерживать серьезные победы. При этом Реваль, последний оплот на севере края, смог выдержать осаду русских с января по март 1577 года, что явилось для города вторым тяжелейшим испытанием, ведь за шесть лет до этого его жители пережили почти пятимесячную блокаду. Тем не менее, по свидетельствам современников, никто из них не дрогнул, и все они выглядели бодрыми и свежими. Периодически предпринимая атаки, город умело и хладнокровно защищали представители всех сословий. В результате после шестинедельного