Глава 3
Казалось, время замедлило ход и всё вокруг стало двигаться неторопливо, как в замедленном режиме просмотра видео, пока мой мозг пытался осознать увиденное через стекло дорогого ресторана. Мой Марк, мой обожаемый муж, без которого я не могла себе представить свою жизнь, смотрел на свою белокурую спутницу влюблённым взглядом, нежно сжимая её ладонь своими длинными пальцами. Я не смогла бы сказать, сколько прошло времени, пока я стояла на тротуаре и смотрела сквозь стекло, как рушится мой мир. Я смогла опомниться только тогда, когда Катя потянула меня за руку ко входу в ресторан со словами:
– Мама, пойдём к папе!
Я с трудом оторвала взгляд от мужа и перевела его на дочь. Противный ком боли встал у меня в горле, мешая произнести хоть слово, а дочь продолжала тянуть меня к двери. Наконец я справилась со своим голосом и хрипло проговорила:
– Детка, папа сейчас занят, он не будет рад, если мы прервём его важную встречу. Давай лучше поедем домой, я что-то плохо себя чувствую.
– Ты заболела? – уточнила Катя.
– Нет, просто устала, – солгала я, хотя ноги мои и правда дрожали, норовя подкоситься под тяжестью моего тела.
Катя послушно кивнула и, бросив последний взгляд в сторону столика Марка, засеменила частыми шагами вдоль по улице.
Я не помню, как мы подошли к машине, как приехали домой. Мой мозг как будто отключился от всего происходящего, блокируя увиденную картинку в ресторане. Я на автомате искупала дочь, одела её в пижаму и отнесла в постель. Даже когда я читала её любимую сказку, голос мой казался мне чужим, не моим, я словно слышала его со стороны.
Катя быстро заснула, вымотанная за день, а я спустилась вниз, накинула пальто и вышла на улицу. Только теперь я поняла, что не могу нормально дышать. Тянущая боль сковала моё сердце тугим металлическим обручем, мешая ему биться в полную мощь, выполняя свою работу и разнося кислород по клеткам. Я попыталась вдохнуть, но легкие как будто слиплись, скомкались в одну беспорядочную кучу альвеол, и я не в силах была раскрыть их, втягивая морозный воздух, который доходил да трахеи и заканчивал на этом свой путь по проникновению в мой организм.
Я не обращала на это никакого внимания. Только невыносимая боль в левой части груди говорила о том, что я ещё жива. Голова кружилась от нехватки кислорода, в висках стучало от нервного возбуждения, ноги дрожали. Единственная мысль пульсировала в голове: «Всё кончено».
В глубине сознания всё-таки мелькала спасительная мысль, что я ошибаюсь, что это не то, о чём можно было подумать. Я ухватилась за эту соломинку, как обессиленный борьбой с волнами утопающий человек хватается за спасательный круг. Мне нужно было хоть немного собраться с мыслями, иначе мой рассудок готов был рассыпаться на миллион мелких