Впечатленный последней встречей в Кремле с видным деятелем Коминтерна, лидером болгарских коммунистов Георгием Димитровым, он проникся особой заботой о «братушкам», повелев строго пресекать «любое самоуправство со стороны отдельных военнослужащих РККА в отношении гражданского населения и их имущества».
О полуголодных, плохо обмундированных и часто недовооруженных красноармейцах в приказе не упоминалось. О работающей абы как, службе тыла также.
Зато содержалось иное: отныне не только стервятникам – мародерам, которые, как известно, есть в любой армии, но и слишком инициативным грозил военный трибунал.
Под эту раздачу и попал Дим Димыч.
Слух о кабане достиг ушей высокого начальства. В лице бригадного замполита.
– Подать сюда этого махновца! – приказал тот.– Я ему покажу, как нарушать приказы Верховного!
Виновный был немедленно вызван в политотдел вместе с командиром роты.
А там уже собралось что-то вроде «особой тройки»*.
Военный прокурор, начальник «СМЕРШа» и председатель трибунала.
– Ну что, допрыгался, герой? – взял быка за рога начпо и, подойдя к старшине, заложил руки за спину.
– Не понял, товарищ подполковник!– вытянулся Дим. – Если можно, поподробнее.
– Можно и так, – переглянулся главный чекист с прокурором, после чего зачитал бумажку, назвав таковую оперативным донесением.
Из нее следовало, что старшина Вонлярский, при участии краснофлотца Дорофеева, двое суток назад доставил в подразделение свинью, отобранную у населения.
– Было или нет? – вопросил председатель трибунала.
– Точно так, было, – кивнул чубатой головой Дим. – Нам хозяин ее отдал безвозмездно.
– Ты, лишенец, его просто запугал, – прозрачно взглянул смершевец на старшину. – Давай, колись сам, пока я добрый.
– А вы все записывайте, – скрипнул ремнями в сторону двух писарей, – своего и прокурорского.
Дим мучительно соображал, с чего начать, а потом сделал рожу ящиком и выдал.
– Она хрюкала на товарища Сталина!
У замполита отвисла челюсть, трибуналец икнул, а прокурор промокнул лоб платком. Такого они еще не слышали.
– Ну да, – упрямо сказал Дим. – Хрюкала и мы ее пристрелили. А вы записывайте, чего рты открыли? – пробубнил в сторону писарей. – Чтобы все было слово в слово. Иначе не подпишу. И точка.
Дело в том, что когда они с Жорой обихаживали свинью, то обратили внимание на недожеванную ее газету.
Она была на болгарском, и там действительно был портрет Сталина, запечатленного с Димитровым. Вот это Дим и решил использовать в свою пользу.
Удар попал в точку.
Ставить в протоколах рядом имя великого вождя и свиньи, было смерти подобным.
После длительной паузы, все взгляды обратились на бледного командира роты.
– Он у тебя не того? – покрутил у виска пальцем военный прокурор. – Контузий не наблюдалось?
– Было дело, – наморщил капитан лоб. –