Почему печатники так старались подражать переписчикам? Иногда говорят, что они хотели обмануть читателя, сделав свою «замену» как можно более похожей на «настоящую» книгу. Однако истинное объяснение следует искать в позиции потребителя, а не производителя. Одним из главных свойств читающей публики был чрезвычайный консерватизм в отношении того, в каком виде представлен материал для чтения. «Книжная типографика требует повиноваться традиции, обладающей почти абсолютной силой» и «чтобы новая гарнитура имела успех, она должна быть настолько хороша, чтобы лишь немногие распознали в ней нечто новое» – это одни из «первейших принципов типографики», кратко изложенных Стэнли Морисоном на основании изучения пяти веков книгопечатания. Те же правила применяются к форме отдельных букв и к виду всей страницы или целого разворота. Книга, которая так или иначе «отличается», перестает быть книгой и становится коллекционным предметом или музейным экспонатом, которым можно любоваться, может быть, даже восхищаться, но, разумеется, не читать: такова была участь буквально всего, что выходило из «частных типографий».
Печатники инкунабул были мастерами и ремесленниками без каких-либо претенциозных амбиций и иллюзий, которые не давали покоя английским, французским и немецким «реформаторам» с 1880 по 1910 год. Иными словами, хотя они и гордились – и гордились по праву – качеством своей продукции, им приходилось зарабатывать на жизнь и, следовательно, продавать такие товары, которые их клиенты готовы покупать. Правильность каждой буквы, убористость каждой строки, плотный узор каждой страницы, сравнимый с решетчатым готическим окном или восточным ковром, – добиться всех этих эффектов, а не четкости и разборчивости, стремился квалифицированный писец. И печатник без колебаний согласился на эти условности. Адвокат, которому требовалась копия «Декреталий», точно знал, как они должны выглядеть, ведь он занимался ими всю свою жизнь. Издания Шёффера, Рихеля, Венслера, Кобергера или Грюнингера с комментариями, напечатанными на полях вокруг текста, без пробелов и отступов, изобилующие лигатурами и аббревиатурами, без титульного листа, оглавления и алфавитного указателя адвокат XV века сразу признал бы знакомыми, тогда как любой современный аннотированный «Кодекс канонического права» со сносками и приложениями привел бы его в полное замешательство.
Желание сделать печатную книгу похожей на рукописную отнюдь не исчезло, но теперь его следует считать романтическим