– Съехали они, граждане, а вы тут панику разводите.
Единственное, что услышали люди. Потом дверь вернулась в исходное положение и стражи порядка покинули подъезд, подняв ворота курток на улице, пряча шею от проливного дождя.
На следующий же день туда въехала молодая женщина странного вида. В первый раз увидели её в подъезде поздним утром – может это и случилось бы позже, если не грохот, вызванный падением часов с маятником, сопровождающийся отборной руганью.
На шум начали открываться двери, высовываться любопытные лица и представилась им следующая картина: двое бугаев пытаются поднять предмет мебели, с чудом не разбившимся стеклом и вообще кажется без царапинки, а на всё это дело с высоты 6 ступенек от лестничного пролёта смотрит странно одетая девица. Белоснежную, явно свободную, рубаху поддерживал туго утянутый корсет из кожи. Брюки наоборот были в обтяжку, наверняка тяжёлые сапоги до колена без каблука, вишенкой на тортике служил кинжал на правом бедре, который крепился на ремнях.
– Простите, вам помочь может? – некий крепкий, для своего возраста, человек выступил на холодный кафель, оценивающим взглядом окидывая всё это действо.
– Спасибо, не нужно, сами дотащат, – с улыбкой женщина обернулась. Старичка как ветром сдуло, дверь за ним захлопнулась, как и все остальные, оставив троицу в гордом одиночестве. Она рассеяно пожала плечами, поднявшись на ещё одну ступень – и чего они?
– Ирина, вы бы шрам свой… – высунулся один горе работник из-за часов, осторожно показывая полусогнутым пальцем на свой глаз.
– Помолчи, – фыркнула она, осторожно шевеля пальцами руки, даже не поднимая её и ощущая противное покалывание в полосе через всё лицо. Через несколько секунд от некогда страшной раны не осталось и следа.
Ирина была красива. На таких в толпе оборачиваются и заглядываются с завистью или же восторгом. Старшая дочь в некогда великой семье, она достойно несла на своих всегда расправленных плечах то, что называют честью и достоинством. Здесь, в этом мире, вряд ли люди смогли бы оценить это. Она смотрела без надменности, гордыни, но знала, пожалуй, себе цену, и никогда бы не взяла ни меньше, ни больше в то время, что числилась простым наёмником в виду нужды. Огненные волосы кудрями вились ниже лопаток и находили свой конец где-то у талии. Пышные, они напоминали и правда костёр, разве что не светились в темноте в отличии от зелёных глаз. Тот человек мог поклясться, что зрачок у женщины вертикальный и был сильно сужен в тот момент, когда взгляды их встретились. Он мог говорить что угодно, но сейчас это были просто глаза, чуть ближе к изумрудному, но не так далеко от болотного, как это могло показаться на первый взгляд. Мягкие черты лица не были агрессивны: аккуратный нос, в меру выделенные скулы и всё же красота её