во всяком случае, столь же разительные перемены произошли и с этим человеком. Герой беспредела – именно так назвал его однажды один из столичных бизнесменов – к слову сказать, покойный. В чем-то бедолага хохмач был прав, и среди знающего люда нередко циркулировали слухи о том, как самолично Кнут сподобился утопить в колодце наркобарона, посмевшего без спросу торговать порошком в его районе, как однажды с командой подельников Кнут вершил правосудие в свердловской тюрьме, средь бела дня навестив пресс-хату и перекалечив всех тамошних постояльцев. Рассказывали и вовсе невероятное – о том, как поздним вечером солидных людей из братвы пригласили на солидную стрелку – и все только из-за того, что погибла любимая овчарка Кнута, погибла от нечаянной пули. Очень любили обсуждать и многочисленные покушения на того же Кнута, которые каждый раз завершались плачевно для обидчиков. Отчасти – благодаря связям главного покровителя Валентина Викторовича, отчасти – благодаря наступательному характеру самого Кнута. Собственно, и в годы российской смуты, прозванной по недоумению перестройкой, он усидел в седле не потому, что держал в руках шашку, а потому, что беспрестанно ею размахивал. Обычно, своих заместителей по охране нанимали и увольняли хозяева, однако Кнут и здесь умудрился поломать порядок, на конкурсной основе подбирая себе достойного «короля». В результате, одного за другим поменяв с полдюжины магнатов, он добрался до нужной персоны – в равной степени сильной и богатой, признаваемой уголовной средой и властью. Так или иначе, но выбранный человек устраивал Кнута по всем статьям, и любовь оказалась взаимной. Бонза, на которого он поставил, привлекал его не столько деньгами, сколько масштабами планов, нахрапистостью действий. В каком-то смысле он тоже был наездником и игроком, а таких Кнут всегда уважал – даже, когда приходилось убирать с дороги. Поэтому и проблемы, что свалились на хозяина, он намеревался решить в самые кратчайшие сроки. Именно по этой причине, отменив важную встречу и отказавшись от ужина с приятной нимфеточкой, Кнут примчался к торговому центру «Гарант».
– Валентин Викторович, я… – Жук по-рыбьи открыл рот, и Кнут с трудом подавил желание врезать ему по этому самому рту тростью.
– Почему не пустили в ход стволы?
– Лешик с Пахой пытались…
– Я спрашиваю тебя!
– Так мы это… Пиджаки сняли. Типа, в бильярд, значит… Дюша сказал ждать, мы и ждали. А этот урод на лестницу прыснул. Я думал, там кладовая.
– Думал он! Индюк… – Кнут оглядел лежащих пацанов. Один стонал, держась за живот, трое по сию пору пребывали в полной отключке. Тут было, над чем задуматься.
– Ему по сотовому что-то скинули, он и поднялся. – Боря Жук продолжал хлюпать разбитым носом. – Мы думали: побежит, а он сразу на нас…
– Ты нам фуфло не гони. – Дюша, что был при Кнуте этаким Санчо Панса при могучем рыцаре,
