– Оперативная обстановка в отрасли опасений не вызывает и позволяет проводить такие операции.
– Откуда это вам доподлинно известно? У вас есть ещё один такой же, только тайный, отдел?
– Пожалуй, вы правы, товарищ Любимов, – усмехнулся Берия, – вы уже можете справиться с чекистской работой. Понемногу. Давайте перейдём к делу, ради которого вы пришли. Расскажите о этом вашем новом уголовном кодексе.
– Он, собственно, не мой, – я чуть растерялся от такой резкой смены темы разговора и полез в портфель за бумагами, – это проект старшего лейтенанта госбезопасности Косова. Вот, возьмите готовую часть.
– Не имеет большого значения сейчас. Изложите суть…
– Если самую суть, то… – я немного запнулся, не зная, как начать. – В общем, глядя на внедрение партией в промышленности параллельной системы движения денежных средств и продукции, резко повышающей её, промышленности, эффективность, товарищ Косов задумал применить это правило к работе наркомата внутренних дел. Действительно, ведь мы не знаем, насколько эффективно работает НКВД! Допустим, воры в год крадут какую-то сумму, а на какую сумму защищает наркомат? Уж не обходится ли он советскому государству дороже воров? Может, лучше пусть воруют, а наркомат вообще ликвидировать?
– Достаточно!
– Но, товарищ Берия, я ещё даже не начал…
– Я уже успел заранее познакомиться с этим вражеским планом по уничтожению НКВД, – усмехнулся нарком и одновременно с его словами в кабинет ввалились четыре дюжих молодца. – Вы арестованы, гражданин Любимов, сдайте оружие.
Четверо. Уважает, зараза. Не валить же его, он мне нужен! А потом что, с боем прорываться? А потом?
– Ну и дурак же ты, Лаврентий Павлович! – в сердцах брякнул я, расстёгивая портупею.
Эпизод 8.
Внутренняя Лубянская тюрьма – место паршивое. Крашеные стены, кафельный пол, холодок и снаружи, и внутри, чего греха таить. Больно уж на мозги давит замкнутое пространство. Камера без окошка с пристёгнутыми к стенам индивидуальными дощатыми щитами-лежанками.
Зато компания весёлая. Когда меня поместили в «двушку», было сколько-то времени, чтобы подумать о душе своей грешной в полном одиночестве. А потом дверь открылась и конвоир впихнул «соседа». Лицо побито, но узнаваемо.
– Седых?! Какими судьбами?
Бывший командир, услышав шум, сфокусировал на мне взгляд не заплывшего правого глаза.
– А, товарищ Любимов. Добро пожаловать. Располагайся, будь как дома. За что тебя?
– Ерунда, сказал Берии, что наркомат внутренних дел Союзу дороже воров обходится, – я заметил, что командир увильнул от ответа на мой вопрос, будто не расслышал, но не стал заострять на этом внимание.
– Аххаха… – Седых засмеялся и тут же натужно закашлялся, а потом схватился за рёбра и, согнувшись,