– Вы, дяденьки, как хотите, – заключил он под возмущённый рёв зала, – а мы намерены признать выбор народа. Мы намерены признать существующую власть народной и демократической. А вот, чего мы больше не намерены делать, так это плестись у вас в хвосте, и вставлять палки в колёса законной власти!
После этих слов «ортодоксами от эволюции» была предпринята попытка овладеть телом докладчика. И, если от чувств, то вряд ли лирических. Но Оратор был готов к «излияниям» – и атака была отбита по всем правилам демократической полемики. В основном, ногами. Отразив натиск, Оратор выкрикнул в микрофон:
– От имени и по поручению Инициативной группы имею заявить следующее…
И зазвенела тишина! И в зале, и в ушах делегатов. И совсем даже не серебряным колокольчиком. Ну, так, как ей и полагается делать в ответственные моменты.
– … мы выходим из рядов ПУКа. Хватит: «насостоялись»! И «пукать» тоже хватит! Мы заявляем, что признаём существующую власть – и никакую другую! Мы признаём законно избранного Президента! Мы признаём руководящую роль Всеобщей Единой Партии России! И мы готовы сотрудничать со всеми ними на благо России! Мы готовы вступить в ряды этой, действительно всенародной партии, если нам будет оказана такая честь! Всё: расплевались. Спасибо за внимание!
На этот раз на штурм Оратора пошли старички – и взяли его штурмом. По причине своей обманчивой ветхости и его ошибочной неготовности. Мощи оказались, пусть и не святыми, но достаточно крепкими. Основательно «потрудившись» над докладчиком, партийные деды вынесли его тело в двери, где и «предали» дворцовому мрамору. Партийное большинство громом аплодисментов и напутственных проклятий: первое – «своим», второе – Оратору – провожало «траурную процессию».
Когда тело Оратора исчезло в дверях, все старички грудью встали на защиту Председателя и его теории «революционной эволюции». Все рвались к трибуне, чтобы «осудить, заклеймить и заверить». Сценарий Вожака претворялся в жизнь.
Председатель также «не подвёл» своего, бывшего теперь уже, товарища по партии. Его выступление было самым выразительным по части выражений, которыми он аттестовал ренегатов. Нет, он не переходил на лица, но в оценках случившегося себя не сдерживал. И хотя лексикон его составляли преимущественно цензурные слова, но совсем избежать ненормативной лексики не удалось даже и ему, обычно не опускающемуся до уровня пивной. В результате ренегаты «одним гамузом» были заклеймены всего лишь «суками», «блядями», «ублюдками», «подонками», «педерастами» и «продажными тварями». В общем и целом – вполне пристойно и «где-то даже» безобидно.
Заклеймив, Председатель выразил уверенность в том, что партия ещё теснее сплотится вокруг своего руководителя, и на гнусное предательство жалкой кучки ревизионистов