Сперва это никого особенно не волновало. Призывать русские войска разобраться с очередным мятежом стало даже своего рода модой: загребать жар чужими руками любили во все времена и при всех режимах. Но со времен Петра I у России был пунктик, особенно усилившийся при Екатерине и ставший навязчивой идеей ее внука Николая – «навалять» Турции, отобрать Константинополь и присоединить к «третьему Риму» территории Рима второго106. Пока Османская империя была сильна, о таких раскладах не приходилось и думать, но к середине XIX века некогда могучая страна-завоевательница превратилась в «больного человека Европы». И вариант «навалять и отобрать» приобрел вполне реальные очертания.
Эти амбиции, однако, никак не улыбались Англии, ведшей с Россией Большую игру за доминирование в Азии. Поэтому, стоило Николаю перейти от слов к делу, против него немедленно собралась представительная коалиция бывших союзников, и наглядно продемонстрировала, что бывает с экономически отсталой и политически архаичной страной, замахнувшейся на роль мирового гегемона. «Раздел сфер влияния» получился довольно эффективным, но породил у всех участников еще большую уверенность, что ради «сдерживания» и «осаживания» можно и даже нужно расчехлять пушки. Далее последовала череда войн между европейскими соседями, мало полезных стратегически, но именно поэтому еще более убеждавших элиты и общество, что маленькая война ничем не отличается от других политических инструментов.
Впрочем, к некоторым стратегическим подвижкам эти войны все-таки привели. В результате их на карте Европы появилась никогда ранее не существовавшая страна Италия107, а вместо старой Пруссии108 и ее мелких и, как правило, довольно несчастных соседей, образовалась та самая Германия, которая наведет столько шороху в следующем столетии. Столь же нелепая и асимметричная американо-мексиканская война109 округлила территорию США, незаметно превратив крупный осколок британских колоний в мощнейшую силу мирового масштаба. А череда Опиумных войн110 довела Китай до состояния наполовину оккупированного полудикого края где-то на краю Земли, лишенного всякого смысла и значения для всех, кроме ближайших соседей. То, что все эти войны велись сравнительно малыми силами на ограниченной территории в средневековом формате «армия против армии» в конечном счете подвело мир к устойчивому пониманию, что «так можно». И когда через сто лет после конгресса частные разборки государей внезапно превратились во всемирное побоище, это оказалось удивительным для всех сторон. Если Второй мировой хотели все, то Первой по большому счету никто не желал. Побряцать пару месяцев и разойтись, как бывало уже множество раз… наивная вера в возможность удержать в ладонях раскаленные