Так незаметно и уютно, под пирожки, борщ и чай с душицей прошла зима, уступив место весне. Весна принесла с собой бойкую капель тающих сосулек, что во множестве выросли на всех окнах их дома в ту зиму, и в каждой падающей капле был виден солнечный теплый луч. В зале, на южной стороне, где жили родители с Ясом, сосульки таяли особенно весело, как некие солнечные капельницы в весенней реанимации, радостно отдавая назад земле воду, бывшую всю зиму в плену, и чистейшими бриллиантами скатывались на мокрую черную землю под окном.
В один из таких дней Яс беззаботно спал в своем манеже, дозревая на утреннем материнском молоке, которое мама щедро нацедила ему в бутылочку перед уходом в институт из обеих своих двадцатитрехлетних молокоферм. Кроме Яса и близкой подруги бабушки Наташи Лилии Дмитриевны в доме больше никого не было: прабабушка Таня ушла по каким-то хозяйственным делам, а Наталья Филипповна была в своем министерстве, где занималась тем, что сортировала у себя в архиве какую-то важную для советской легкой промышленности отчетность. Эльдар Рязанов в комедии «Служебный роман» пять лет спустя увековечит этот труд огромной армии совслужащих, как штык уходящих с работы в восемнадцать ноль-ноль. Лилия Дмитриевна была женщина простая, умная, отличающаяся чрезвычайно добрым сердцем и, хоть уже и на пенсии, но все еще довольно красивая. Когда ее просили, она с радостью днями присматривала за маленьким Ясом, хоть и жила не близко от них, в нескольких автобусных остановках. Днем, вне часа пик, проехать семь остановок было для нее сущим пустяком – и вот она уже сидела у детской люльки с любимой книжкой и вязанием. Лилия Дмитриевна одновременно делала всегда три-четыре дела. Сейчас она читала недавно вышедший в СССР роман модного французского писателя Мориса Дрюона про то, как один французский король сжег на святом костре инквизиции своего великого магистра, последнего предводителя ордена тамплиеров, а потом заточил по башням похотливых жен своих сыновей. Стыдные похождения похотливых жен Лилия Дмитриевна читала с особым вниманием и интересом, хоть и покачивала при этом неодобрительно головой. Во-вторых, она вязала бело-голубые носочки маленькому Ясу. И в-третьих, еще смотрела, чтобы он ненароком не выкарабкался из своей люльки. Справлялась она со всем этим легко, ибо Яс спал безмятежно, петли клались сами собой, а линия сюжета распутывалась, что шерстяной клубок. Полуденные минуты текли плавно, сосульки за окном привычно орошали