Мы пошли по рельсам вперёд на тусклый свет впереди. Наконец на фоне светового пятна замаячил силуэт.
– Кирюша!
– Мы здесь, Марат!
– Что случилось? – обеспокоенно уточнил Марек, вытащив меня на платформу.
Шокер выбрался сам.
– Вагон повреждён. Ходовая в порядке, но корпус сильно помят. Извини, Марек, я маху дала, не справилась…
– Ты просто устала очень… – возразил Марат.
– Да, и канал грязнущий! – подхватил Шокер.
– Заткнитесь оба! Когда я виновата, я это признаю! – я растолкала их в разные стороны, прошла к стене и села на ящик с инструментом.
– Что это с ней? – встревожился Марек.
– Что, что… Да загнал ты её совсем за эти дни, – проворчал Шокер. – А я добавил, отвлёк, вот об грань и стукнулись… Вагон-то есть у тебя запасной?
– У меня всё есть, – буркнул Марек. – Кроме времени и людей.
– Марек, ты когда сможешь меня назад отправить? – окликнула я его.
– Сейчас вагон вытащим, целый подгоним, и можешь ехать. И домой, отдыхать… Я сейчас пойду распоряжусь, подождите меня.
Марек исчез за какой-то боковой дверью.
Шокер подошёл и сел рядом со мной на ящик.
Через минуту из туннеля раздались характерные звуки перевода стрелки. Похоже, что с какого-то бокового пути подошла маневровая вагонетка и утащила наш вагон в смежное помещение депо.
– Кроха, ты не сердись на меня, пожалуйста. Иногда такие глупости делаю, просто диву даюсь.
– Я не сержусь, Шокер. Не умею я сердиться. Было – прошло. Да и глупости тебе сейчас простительны, это от счастья.
Он усмехнулся:
– Глупости они всегда глупости, и должны быть наказуемы.
Немного помолчав, он вдруг попросил:
– Кира, ты больше не бегай от меня, пожалуйста. Это неправда, что так легче. Не получается легче.
– Андрей, я не бегаю. Я просто отошла в сторону, чтобы вокруг тебя всё было спокойно. У тебя есть Лали…
– Да нет у меня её! – перебил меня Шокер, – Я скажу тебе, как оно есть. Я не люблю Лали. Ты была права, это обычная история: аристократ, крепкий стол и красивая девочка. Так бывает сплошь и рядом, и я ничем не лучше прочих. Надеюсь, что я не конченный негодяй, и я за многое благодарен Лали, но я её никогда не любил. Она это прекрасно знает и простить это мне не может. А я ничего с собой сделать не могу.
– Ну, раз никто из вас ничего сделать не может, значит, всё останется, как есть. Я ведь тоже ничем вам обоим помочь не смогу.
– А я тебе скажу, как будет, – продолжил Шокер. – Я не отпущу от себя сына. Наверное, я обрасту ползунками и подгузниками, и это будет здорово мне мешать, но ребёнок останется со мной. Ему нужна мать, значит, она будет с ним. Я стану заботиться о ней так хорошо, как только смогу. Но я не собираюсь делать вид, что у нас с ней семья.
– Шокер, какая мне-то разница, как это у тебя будет называться? Семья, не семья… «Что есть… что будет». Ещё бы