– На меня напали, – всем своим видом и тоном являя оскорбленное достоинство, сообщил Парамонов. – И мне не нравится тон, которым вы, представитель закона…
– А мне не нравится наглость, с которой вы, до сих пор оставаясь на воле исключительно по нашему недосмотру, являетесь сюда и строчите свои кляузы, – перебил его полковник. – И делаете это почему-то не в дежурной части и не в кабинете оперуполномоченного, а тут, за столом начальника райотдела. Вам что, подполковник, нечем заняться?!
– Гражданин настаивал на встрече со мной, – сообщил Мацуев.
Чуйка у подполковника была, как у хорошей охотничьей собаки, смену направления ветра он уловил мгновенно, и теперь в его тоне сквозило холодное неодобрение в адрес жалобщика, попусту отнимающего у него драгоценное время. Взгляд его при этом нехорошо вильнул, из чего Басалыгин сделал вывод, что если подполковник и не находится у Парамонова на жалованье, то наверняка уже получил – если не всю сумму отката, то ее половину или хотя бы гарантии того, что она будет доставлена ему в ближайшее время.
– Если вы случайно не в курсе, – сказал ему Павел Макарович, – спешу сообщить, что данный гражданин недавно проходил по делу об убийстве и нанесении тяжких телесных повреждений – по предварительному сговору, группой лиц… Проходил в качестве заказчика и организатора; разумеется, собственноручно махать дубиной у него кишка тонка…
– Это клевета, – возмущенно расправил плечи Парамонов. – Вы прекрасно знаете, что дело закрыто за отсутствием состава преступления!
– За отсутствием улик, – поправил Павел Макарович, – а это разные вещи, Парамонов. Ну вот что, скажите на милость, вы там пишете? Нет-нет, уберите, читать этого я не стану, пока начальство не обяжет, да и тогда еще трижды подумаю, прежде чем взять вашу писанину в руки.
– Товарищ полковник, – осторожно, но решительно вмешался в их увлекательную беседу Мацуев. – При всем уважении я хотел бы напомнить…
– Что хозяин здесь вы, – закончил за него Басалыгин. – Да, конечно. Виноват, погорячился. Продолжайте, прошу вас. Я сейчас уйду и не буду вам больше мешать. Все, чего я хотел, это чтобы вы поняли, с кем связываетесь. И с чем. Думаете, это злостное хулиганство и все? Да вы увязнете в этом деле на полгода, если не на полный год! Вы не боитесь, Парамонов, что задержанный напишет на вас встречное заявление? – обратился он к обладателю ковбойских ботинок. – Он или кто-то другой, неважно, – не боитесь?
Разбитая, опухшая физиономия Парамонова приобрела обиженное, угрюмое выражение, взгляд единственного уцелевшего глаза уехал куда-то в нижний угол кабинета.
– То-то и оно, – правильно истолковав эту пантомиму, констатировал Павел Макарович. – Что ж вы тогда сюда приперлись?
– Да не припирался