Его мягкая шелковая рубашка распахнулась на шее, обнажив густую растительность на груди. Он такой холеный и самоуверенный. Какая-то неведомая сила побуждала ее плыть ему навстречу, но она пыталась бороться с ней.
Она для него никто. Женщина, которую можно использовать и забыть. Она здесь только для того, чтобы забрать медальон. Вспомнив о своей цели, она воспользовалась приемом, который, как ей хорошо известно, мужчины находят очень возбуждающим – медленно провела языком по верхней губе.
Убедившись, что завладела его вниманием, она поднесла руку к маске и не торопясь сняла ее. Очень медленно, чтобы заставить его думать о других предметах одежды, которые можно снять, о других частях женского тела. Затем бросила маску ему. Он поймал ее, не сводя глаз с ее лица.
– Я опять у тебя в долгу, – со смехом сказала она. – Ты снова извлекаешь выгоду из моего преступления.
– Ты уже была моей должницей, – насмешливо напомнил он. – Но теперь я знаю, как ты оплатишь свои долги.
Она опустила глаза, словно признавая свою вину, а потом взглянула на него из-под опущенных ресниц.
– Ты напугал меня.
– Силой своей страсти? – В его вопросе не было ни капли иронии. Он ждал ее ответа, напряженный и настороженный.
– А она часто пугает женщин?
– Другие женщины не в счет. Я хочу услышать твой ответ.
Он стоял неподвижно, застыв, словно пойнтер, учуявший добычу.
Она сдалась.
– Нет. Меня напугала не твоя страсть.
– Что же тогда?
– Моя. Мое сердце отдано другому.
Его это потрясло, но он ничем не выдал своего смятения.
– Мужчине, чей портрет в медальоне?
– Да.
– Он побьет тебя, если увидит со мной?
– Нет.
– Пристрелит меня?
Она покачала головой.
– Тогда он дурак. Будь ты моей, я бы вызвал на дуэль любого, кто целовал тебя так, как я в ту ночь.
– Он умер. Ему уже все равно, как я распоряжаюсь своим телом. Ревновать теперь может только его душа.
Трев вздрогнул. Когда он вновь заговорил, в его голосе больше не было язвительности.
– Понимаю.
У нее возникло внезапное чувство, что он действительно понимает. Слишком многое. Она еще никогда ни перед кем так не обнажала душу, а он будто проник в глубину ее чувств, даже самых сокровенных.
– Я пробыла с ним больше двух лет, – сказала она, отвечая на незаданный вопрос. – И никогда не отдам свое сердце никому другому. Никогда.
– Это хорошо, – отозвался он.
– Хорошо?
– Мне не нужно твое сердце.
Что-то оборвалось у нее внутри.
– Что же тебе нужно? – прошептала она.
Глаза цвета индиго встретились с ее глазами, откровенные и ничего не скрывающие, хотя у нее не хватило смелости заглянуть в них поглубже. Она отвела взгляд.
– Женщина,