«Этого не может быть. Это магия», – подумал Олег и рухнул на кровать, в вожделении подминая под себя это безупречное, готовое к наслаждению тело. Она подалась к нему, обвивая его шею тонкими изящными руками.
То, что произошло дальше, лишь отдаленно напоминало нежные ласки, о которых просила Линда. Это было скорее горячечным экстазом воина, вернувшегося из длительного похода. Сначала девушка сдержанно реагировала на бурные порывы Хельги, но потом все больше и больше начала поддаваться охватившему его исступлению, сквозь ее прерывистое дыхание стали прорываться стоны, все закончилось ее страстным криком, и девушка забилась в конвульсиях экстаза. Позже они лежали рядом в постели, переводя дыхание и набираясь сил, чтобы подняться и выпить по бокалу вина. Олег повернулся к ней, чтобы еще раз насладиться видом ее прелестей, и встретился с ней взглядом.
– Ты уж прости, с долгими предварительными ласками сегодня не получилось, – смущенно сказал он. – Кстати, сама отчасти виновата, тут хрен устоишь.
Линда медленно и лениво, как кошка, перевернулась на живот и несколькими неожиданно точными фразами охарактеризовала произошедшее. Это было настолько по-человечески, что Хельги расхохотался.
– Ты еще закури в постели после секса! С ума сойти можно от тебя…
– Некоторые сходят, – снисходительно сказала Линда. – У нас за последний год несколько девушек вышли замуж.
– В смысле за людей? – брякнул Олег и понял, что сморозил чушь.
– В смысле за владетельных господ. Почти все за людей. Только одна – за минотавра. Но она – ифритка, эти всегда предпочитают что-то остренькое, с перчиком.
– Угу, одной сегодня перчика мало не покажется, – ухмыльнулся Хельги, вспомнив про Браги.
Линда наклонилась над ним и поцеловала в живот. Потом положила руки на грудь, к чему-то прислушалась и произнесла:
– Ты сегодня сражался, – пауза, – убивал… Чудом избежал смерти. Очень устал. Хочешь, я сделаю тебе массаж?
– Ты и массаж умеешь?
Девушка фыркнула и легкими движениями принялась разминать Хельги плечи.
Время исчезло. Постепенно воин начинал чувствовать себя куском мягкого воска, который